— Она не проснется, — Савегр опустил ее на мягкие подушки, просунул руку под складки ее платья. — Никто из них не проснется сегодня ночью.
Тэсара охнула, когда он нашел ее груди и дразнил их до напряжения. Платье, казалось, растворилось от его прикосновения, пока она не казалась голая и сияющая в его объятиях. Море огненных поцелуев прокатилось по ее коже и вниз по животу, прежде чем обожгло ее бедра. Затем его язык нашел место ужасающей близости, и Тэсара вскрикнула, охваченная экстазом, настолько сильным, что она боялась, что рухнет, как стены Селкинсена, лопнет изнутри и рассыплется в бесформенные пустоши.
Но тело ее не сломалось, а было скреплено какой-то светлой и чудесной нитью. Волны удовольствия нахлынули на нее, каждая сильнее предыдущей. Дрожащими руками она обхватила его, погладила по голове, пока он все глубже погружался в место тайны. Тэсара закрыла глаза, исчезнув внутри ощущения. Первобытный ритм объединил их дыхание, их пульс, их танец невыразимой близости, пока она не поддалась взрыву света внутри.
Она открыла глаза, затаив дыхание, с влажной от пота кожей, переполненная благоговением. Снаружи все еще бушевала буря, но воющие ветры стихли из-за шума этой недавно обнаруженной потребности.
Савегр двигался над ней, наполненная жаром тень веса и материи. Незнакомая пряность ее женственности смешалась с солью его пота.
— Моя королева довольна? — прошептал он ей на ухо.
Тэсара издала дрожащий смешок, подумав, что «довольна» было безвкусным словом для ощущений, которые захлестнули ее. В тот момент он мог бы попросить ее о чем угодно, и она дала бы это с готовностью.
Савегр нежно поцеловал ее, поправляя свой вес. Она почувствовала, как кончик его фаллоса касается места расплавленного тепла, дразня открыть ворота, которые до этой ночи охраняли пустой ландшафт суровой службы. Первое проникновение вызвало вздох, когда ее мускулы приспособились к его незнакомому присутствию.
— Моя Королева? — сказал он с беспокойством в голосе.
— Все в порядке, — она коснулась его лица и нежно поцеловала. — Я в порядке.
Он стал двигаться внутри нее, сначала мягко, хотя каждый толчок возвращался с большей силой. Тэсара положила руки ему на спину, провела ладонями по его мускулистой волнистой поверхности. Упиваясь силой его желания, она притянула Савегра ближе.
Дыхания смешались, пальцы переплелись, они открыли пульс земли и последовали за рекой темных тайн к неизведанным местам назначения. Дух Тэсары раскрылся тысячей цветов в его объятиях. Она отпустила этот мир, опасности, которые ждали впереди, и сожаления, которые остались позади, желая только этого момента, этого мужчины и этого волшебства.
Навсегда.
Глава сороковая
Уроки
Мышь пригнулась за полупустой чашкой, усы дрожали, она нюхала воздух. Запах несвежего вина щипал нос. Она шарахнулась, держась в тени, побежала от одного укрытия к другому через стол. Остановившись рядом с глиняным кувшином, она подняла голову и прислушалась.
Дождь барабанил по палатке. Сквозь полотно доносились приглушенные звуки людей и движения. Но внутри ничего не шевелилось. Ни грохота шагов по полу, ни даже неглубокого дыхания бдительного великана.
Она все еще дрожала, дрожь пробегала по маленьким плечам в крошечные лапки. Она нервно приводила себя в порядок, не зная, зачем пришла и стоит ли ей остаться.
Аромат свежего хлеба и выдержанного сыра потянул ее вперед. Шаг за осторожным шагом она приближалась, по пути принюхиваясь и прислушиваясь. Тарелка была брошена, но опасно обнажена, залитая золотым светом горящей свечи. Мышь еще раз оглядела темную палатку. Удовлетворенная настойчивой тишиной, она бросилась к еде. Ее лапы обхватили кусок хлеба, и она откусила. Внезапная потребность голода затмила все остальные чувства.
Без предупреждения тьма окутала ее, закрывая запах и свет.
Бросив еду, она побежала, но со всех сторон ей мешали мягкие преграды. Гигантская лапа опустилась на нее, задушив все движения в чаше из костей и мышц. Мышь испустила испуганный писк, чувствуя себя поднятой под тяжелой тканью.
Свет ослепил ее чувства, и она замерла под взглядом похитителя. На его плоском лице отразилось вопросительное выражение. Его глаза были странно бледными, а зубы большими, но тупыми. Великаны не ели таких, как она, но у них были кошки, которые это делали. Мышь пищала и извивалась в его руках.
Тихо, малышка, — он говорил на ее языке. — Я не причиню тебе вреда.
Она замерла, и он осторожно опустил ее на стул. После секундного колебания Мышь выползла из-под ткани, в которой она оказалась. Она осторожно привела себя в порядок, наблюдая, как он наблюдает за ней. Его глаза искрились скрытой угрозой. Веселая улыбка тронула его губы.