— Я не доверяю никому из них. Я хочу, чтобы они были уничтожены, как только мы закончим эту войну.
— Я бы посоветовала не браться за такое задание. Все люди Кедехена и все его маги не смогли уничтожить маг.
Тэсара напряглась, отступая от собственного гнева.
«Желать смерти такому большому количеству людей — худшее из всех заблуждений», — сказала бы Добрая Мать.
— В любом случае это будет не мое решение, — напомнила она себе, — или Элиасары, если уж на то пошло. Мой дядя будет править обоими королевствами, когда все будет сказано и сделано.
Соня просто болтала чай в своей чашке.
— Он был хорошим королем? — казалось бы, незначительный вопрос, но кожу Тэсары пощипывало от настороженной тишины, которую он вызвал.
— Он установил порядок и мир, — наконец, ответила Соня. — После всех этих лет его взгляд все еще устремлен на восстановление вашей чести, Народ уважает и боится его. Большего мы не можем просить.
— А мой брат? — голос Тэсары прервался, превратившись в крошечное эхо в комнате.
Соня нахмурилась и отставила чашку в сторону.
— Мы должны перенести этот разговор на завтра.
— Я хочу знать сейчас. Он в порядке?
— Насколько можно ожидать при данных обстоятельствах.
— Я хочу его видеть.
— Вряд ли лорд-регент это позволит. Вы нужны тут со своей дочерью.
— Элиасара может сопровождать меня, — у Тэсары перехватило дыхание. Внезапная усталость тяготила ее. От головокружения она откинулась на спинку стула и закрыла глаза, остро ощущая боль, пронзившую ее конечности. Она отвыкла от требований двора и путешествий.
Рука Сони легла ей на плечо твердо, как сама земля.
— Ваша постель приготовлена, моя Королева. Отдохните сейчас. У нас будет достаточно времени, чтобы заняться всеми нашими проблемами, когда вы проснетесь.
Глава седьмая
Гемена
Таша слышит крики и тяжелые шаги, Завеса паланкина отодвинута. Свет факела ослепляет ее, инстинкт заставляет девушку отползать, но большие сильные руки останавливают ее отступление. Солдаты разрезают веревки вокруг ее лодыжек и поднимают ее на ноги.
— Что творится? — Катарина всхлипывает, пошевелившись после наркотического сна. Ее вытаскивают из паланкина и сажают рядом с Ташей. Она сжимает Ташину повязку, ногти впиваются в кожу, как испуганная птица. — Где госпожа Адиана?
Таша не смеет ответить подруге, опасаясь, что похитители отрежут ей язык. Вернулась старая карга, та самая, что называла себя жрицей до того, как забрала Адиану. Она смотрит на них проницательными, подведенными краской глазами. Рубины свисают с ее отвисших мочек ушей. Ее губы — тонкая линия на морщинистом лице.
— Сан'иломан требует вашего присутствия, — говорит она. — Прекрасная привилегия для пары простых девочек, таких как вы. Будьте благодарны за эту ночь, так как она будет вашей славой.
— Мы не простолюдинки, — Катарина вздергивает маленький подбородок. — Мы маги.
— Тише! — Таша торопит, но поздно, Старая жрица поднимает руку для удара, но потом медлит. Странная улыбка кривит губы. Ее глаза сверкают, как камень. Опустив руку, жрица кивает стражникам, которые подталкивают девочек вперед.
Факелы освещают им путь, отгоняя голодную ночь. Впереди светящаяся завеса синего, пурпурного и красного цветов танцует на фоне беззвездного неба.
— Красиво, — бормочет Катарина, глядя вверх.
Ее удивление прерывает крик госпожи Адианы.
— Не они! Только не они, умоляю. Возьмите меня.
Мольба Адианы открывает сознание Таши. Внезапно девочка видит мир таким, каким она его никогда раньше не видела, вырезанным из хрусталя, жестким и неподатливым.
Тело Катарины напрягается, как лиса, попавшая в капкан.
— Где она? Где Адиана?
— Таша! Катарина! — кричит Адиана вдалеке.
— Мы здесь, госпожа! — Катарина бросается на голос, но мужчины ловят ее с легкостью. Она царапается и кусается, пока они не затыкают ее ударом.
Ноги Таши врастают в землю. Каждый звук, каждое ощущение ночи доносится до нее.
«Я больше не буду здесь», — думает она, и знает, что это правда,