Когда он не ответил, она ударила его своим посохом. Мариэль вздрогнула от звука удара. Лангерхаанс вскрикнул от боли. Сильные рыдания сотрясали его тело; слюна и сопли смешались со слезами.
— Ответь мне! — огонь вырвался из хрустального наконечника посоха Эолин и швырнул Лангерхаанса на землю. Из толпы вырвались крики страха, сопровождаемые долгим мучительным воплем жены Лангерхаанса.
Королева подошла к дрожащей фигуре лорда и сказала холодно, без сострадания:
— Ответь мне.
Лангерхаанс остался распростертым. Его слова были сдавленными и искаженными:
— Нет, моя Королева. Я не заслуживаю милосердия.
— Не заслуживаешь.
Посох Эолин вспыхнул белым пламенем, которое окутало Лангерхаанса светящейся сетью. Пламя потрескивало по его телу. Он забился в конвульсиях и закричал. Когда запах его опаленных одежд начал смешиваться с более резким зловонием погребального костра Бэдона, королева оборвала проклятие и прервала струю огня.
Лангерхаанс хрипел и отплевывался, кашляя кровью и сажей. Дым поднимался от его одежды и волос. Его руки и ноги почернели от пепла.
Эолин подошла к его дрожащему телу и встала на колени. Она протянула руку и коснулась опаленных волос Лангерхаанса с легким потрясением. Странная игра эмоций исказила ее черты; будто она нашла извращенное удовольствие в этом страдании.
Затем она моргнула и отвернулась.
— Вставайте, лорд Лангерхаанс, — сказала она.
Мужчина попытался подчиниться, но его колени подогнулись.
Эолин подала сигнал охранникам помочь ему.
— Посмотрите на свою королеву.
Его плечи поникли, а голова была опущена, но Лангерхаансу удалось поднять глаза, выражение его лица было наполнено ужасом. Его губы были покрыты волдырями; его брови сгорели.
— Я прощаю тебя, Крамон Лангерхаанс.
Толпа взревела от удивления. Ужас пробежал по рядам дворян и магов. Телин и Кори обменялись взглядами.
Королева подняла свой посох, чтобы успокоить их всех.
— Я прощаю вас при условии, что вы поклянетесь в верности мне и моему сыну, принцу Эогану, единственному законному наследнику трона Вортингена. Я прощаю вас при условии, что вы больше никогда не предадите дом нашего короля.
Глаза Лангерхаанса внезапно стали настороженными. Они метнулись от королевы к возвышению, где стояли члены Совета.
Эолин ударила посохом о землю, вернув внимание лорда к себе.
— Каков ваш ответ, Крамон Лангерхаанс из Нью-Линфельна?
Он хрипел, затем ухитрился с дрожью кивнуть.
Эолин подала сигнал охранникам отпустить его. Лорд упал на колени. Конвульсии сотрясали его тело. Плача от облегчения и благодарности, он на четвереньках пополз к королеве. Затем Крамон Лангерхаанс, лорд и патриарх Нового Линфельна, взял подол платья Эолин и стал покрывать вышитую ткань лихорадочными, окровавленными поцелуями.
Глава тридцать третья
Сожаление
Эолин ушла глубоко в свои покои, ища убежище от ее беспокойной души и шума внешнего мира. Жалкие крики Маркла эхом отдавались у нее в голове. Вонь горящей плоти Бэдона прилипла к ее одежде. Жалкие образы пресмыкающегося Лангерхаанса роились перед ее внутренним взором.
— Сними с меня это платье, — рявкнула она. — Мне нужно надеть что-то другое.
— Да, моя Королева, — Талия вышла вперед и начала расшнуровывать лиф.
— И я бы приняла ванну, прежде чем встречусь с Советом.
Тёмные брови Талии сдвинулись, но она кивнула и передала приказ Королевы остальным слугам. Пока Талия снимала с Эолин платье, желудок маги содрогнулся. Она оторвалась от своей служанки и, спотыкаясь, подошла к чаше, найдя его как раз в момент извержения желчи.
Талия быстро зашептала, разогнав всех в шорохе надушенных юбок.
Эолин склонилась над чашей, ее дыхание сбилось. Пот выступил на ее лбу. Талия подошла и приложила прохладную влажную ткань ко лбу Эолин, затем к ее шее. Нежное прикосновение принесло утешение, за которым последовала острая боль.