Ещё одна попытка была предпринята "словесная", но гранд-дама которая намеревалась вывалить на Матушку правду-матушку, решилась не сразу. Фаворит что-то заподозрил, приставленная фрейлина в короткие сроки была наполовину напугана компроматом на сына, на половину подкуплена североамериканским золотом. Перед разговором в чай императрицы подмешали лёгкое снотворное, так что вначале "откровений" она заснула. У Гранддамы случился ночью тяжёлый инсульт, причём умельцы из подвалов ТК подобрали дозу, лишь чтобы парализовать и превратить в растение.
Урок был знаковым, сплетницы и правдолюбки, навестив больную, к клану Шуваловых теперь предпочитали относиться, как к покойникам. А о мёртвых говорят или хорошо, или ничего. Екатерина же, видя действенность шпионской сети ТК, сама вводя в прислугу дворца людей верных ей, или "рекомендованных" графами, решила охватить "сетью" пространство побольше. Изучив, пусть поверхностно, деятельность наушников Тайной Канцелярии она не могла не отметить некую незавершённость системы.
Чего же не хватало, для полной гармонии? Может "жучки" решила изобрести раньше срока наша Великая Княгиня? Нет. Она просто подметила, что в "слове и деле" недостаточно используется "слабый пол". Нет, "пользовались" сотрудники им часто, самых красивых задерживали "до полного дознавания" как можно дольше, но… Как наушниц женщин организованно не использовали. Да, после смерти мужа Екатерина стала "товарищем картотековым" и тасовала челядь, часто просовывая "своих" людей. Но эти "свои" часто работали не за "еду и идею" но за преференции, то есть были и дворян, пусть и обедневших. Но что говорят высшие чиновники и дворяне у себя "на кухнях" не знал часто и сам Чекист.
Почему? Да потому что мужики были в доносчиках! А "честный муж" тварь крупная, без мыла не во всякую щель пролезет. Тем паче "голубизна" "на дворе" с отбытием в мир иной Великого Князя была сейчас не в моде. Так что визиты Екатерины в подвалы ТК были в начале исключительно деловыми. Агентесс она брала исключительно из "павших женщин" то есть из тех, которых сотрудники оставляли для себя. Брала только тех, в ком оставалась искра надежды, тех же в ком жила неприкрытая ненависть или окончательно сломленных отбраковывала. Увозились пленницы в одно из имений под Петербургом. Там их лечили, откармливали, затем они три месяца более углублённо изучали мужские слабости и яды, затем шло "внедрение".
Внедрение… Агентесс просто "продавали" в дома тех, кто мог представлять потенциальную опасность, прежде всего для Екатерины. Во всех "домах" их тихое копошение хозяева воспринимали с пониманием, мол, попалась умная стерва, под хозяйским бочком хочет быть, но место своё знает… Сведениями Екатерина делилась с Чекистом, кое какие скелетов чужих шкафах, тяжеловесные, но не особо нужные в данный момент, оставляла в личной копилке. В целом, все сведения пока по этой линии не использовались, но в паре случаев знание пригодилось. Например, в том дворце, который скоропостижно сгорел, вся охрана оказалась спящей, даже собаки не тявкали, да и большинство обитателей смерть встретили во сне…
Исполнительница получила новые документы, где значилась Марфой Захаровной Раминой, купеческой вдовой. Ей была вручена купчая на большой кусок земли близ Новоярославля, так и не ставшего Ванкувером. Три тысячи ей было вручено "для себя" и 15000 для "проекта". На новых территориях следовало в самые короткие сроки обосновать такую же школу, что и под Петербургом, устроить там что-то вроде пансионата для бесприданниц, а потом "торговать" ими на всём побережье от Панамы до Аляски.
Марфа Захаровна оказалась дамой деловой, полгода в подвалах ТК, затем столько же на господской службе её не сломили. А то, что вместо пяти обещанных лет перед выкупом, ей пришлось провести только десятую часть срока, она вообще посчитала божьим промыслом. На новых территориях, куда она проследовала с пятью преподавательницами из "старой школы" и десятком казаков эскорта, она развила бурную деятельность. Творческую фантазию ей Екатерина не ограничивала, но требовала скорей их результатов. Кстати, вариант с "жёнами" выдвинула именно Марфа, и продавила его до высочайшего одобрения.
Все восемь месяцев дороги эта двадцатипятилетняя крестьянка тряслась на ухабах не бездумно, а слушала рассказы преподавательниц. Слушала она и Казаков, которым уже довелось год прослужить на Новой Земле. Казаков она использовала не только как рассказчиков, но и чтобы не терять квалификацию сердцеедки. Все они были люди семейные, но попеременно согревать ложе хозяйки изменой жёнам не считали. Забеременеть она не опасалась, так как Екатерина, подбирая преподавательниц, потрудилась на славу. Одна из вытащенных из застенок ТК турчанок за свои алхимические наклонности мгновенно вошла в преподавательский состав и ни о какой оперативной работе не помышляла.