Самая разумная часть шляхты сбилась в двадцатитысячное войско и попыталась напасть сама. Получилось от души, но плохо, русские, хоть их было на пять тысяч людей больше, выпустили в противника все наличные РСы и организованно отошли. Оставили противнику на разграбление пару городков, полученных по предыдущему "мирному" разделу". Добыча оказалась для Панове важнее стратегии, а в образовавшуюся дыру в обороне беспрепятственно вошли крымчаки. Костяк состава "ансамбля" был тот же, что и в прошлом году, но опыт артистов прослеживался на качестве выступлений.
Первым делом стали гореть пашни. Скот, а особенно лошади, угонялись, проводниками были осевшие в этих местах староверы. Обычна была такая ситуация, когда сотня крымчаков брала с налёта выбранный заранее хутор. Все тут же "добровольно" подписывали десятилетний контракт с Графами. Старики и женщины уводились "на большую землю", а далее на восток по "золотому тракту", остальные служили проводниками. Проводников "светили", заставляли первыми поджигать пашни. Через неделю крестьяне начали резать пришлых. Крымчаки тут же изменили тактику, разбиваясь на десятки и вбирая в свои ряды недовольных и выживших.
К августу запылали предместья городов. Местное ополчение безуспешно гонялось за призраками, появляющимися ниоткуда и уходящими в никуда. Скотину на пастбища перестали выгонять вообще, так как даже десяток охранников с ружьями или аркебузами не гарантировал возвращения стада домой. Мясо гнали в Россию своим ходом, если не могли пробиться, то резали на месте. В отличие от предыдущей операции против Пруссии англичане подсуетились вовремя и при первых признаках намечающегося голода, ещё в конце августа начали продавать пшекам зерно. Зерно благополучно выгружалось в портах, вот только вглубь страны его провести стало невозможно.
Тьмы сбивались в кучу, оставляя повязанных кровью подельников из местных хозяйничать на закреплённых за каждой группой территориях. Сами же стали осуществлять блокаду побережья, причём судоходные реки перекрывали намертво. Бежать же людям, правда безо всякого скраба, в благополучные районы никто не запрещал. У окружённых колонн беженцев реквизировалось золото, продовольствие и скот, но издевательствам бегущие люди не подвергались. Наоборот, некоторых отцов семейств заставляли поворачивать назад и рассказывать о "полевых таможнях".
Леса никто не жёг, они и так были в полном владении "лесных братьев". Вскоре некоторые доведённые до отчаяния городки связывались с неприметными дьячками и обговаривали условия капитуляции. Принимали их не все, ибо каждого сдавшегося горожанина заставляли принимать участие в казнях шляхты и вообще сопротивляющихся. К октябрю две трети городов подписали прошения о добровольном вхождении в состав Российской империи, остальные осаждены правительственными войсками. Межевые столбы новой границы с Австрией засверкали свежей краской. Крымчаки ушли в Крым в ноябре, поучаствовав в начале усмирения несогласных городов.
Прибрежные районы организовались, даже собрали более пятидесяти тысяч для "освободительного похода". Оружием их англичане снабдить успели сами. А вот 20000 одеял для армии продали им через посредников агенты "компании". Продали дёшево. Кому в России нужна была шерсть, в которую заворачивали больных оспой?
Глава 19
Из которой читатель узнает о том, что заговорщики против кровавой гэбни должны иметь крепкое сердце. А так же о том, что Петербург отделался лёгким испугом.
Екатерина, дорогой мой читатель, была радовалась смерти своей предшественницы сугубо про себя. Все вокруг видели на её лице неприкрытое горе по Матушке-Императрице. А "верная соратница и последовательница", жалела только об одном, что толстая каланча не протянула ещё годик, позволив Великой Княгине упрочить свои позиции.
Последние месяцы жизни бывшей государыни Екатерина находилась всё время подле больной. Елизавета Петровна почти не вылезала из постели, но заставляла зачитывать доклады, чтобы быть "в курсе". Мечтой Елизаветы было переселиться в новый "Зимний дворец", но Растрелли, не смотря на щедрые золотые вливания, "сдал объект" только после смерти заказчицы.
Петербург же простился с государыней тоже своеобразно, на Малой Неве загорелись склады с пенькой и вином, а затем и малые купеческие суда, даже один пароходик сгорел. Теперь же, одновременно с похоронами "Малый совет" решал что делать с "Завещанием государыни". По примеру предыдущих государей, которые чувствуя скорую свою кончину, осыпали народ милостями, Елизавета накатала этот безответственный документ.