– Осмотрите ее, – велела старуха.
Тао Цянь перевернул тело – оно уже окоченело. Это была девочка лет тринадцати, с кругами румян на щеках, со шрамами на руках и ногах. Из одежды на ней была только тоненькая рубашка. Девочка страшно исхудала, но было очевидно, что умерла она не от голода или болезни.
– Это яд, – уверенно объявил чжунъи.
– Да что вы говорите! – рассмеялась старуха, точно услышала веселую шутку.
Тао Цянь был вынужден подписать заключение о смерти по естественным причинам. Старуха выглянула в коридор, два раза ударила в маленький гонг, на зов появился мужчина, положил труп в мешок, закинул на плечо и унес, не проронив ни слова, а старуха вложила в руку чжунъи двадцать долларов. Затем она провела доктора по новым лабиринтам и остановилась возле какой-то двери. Тао Цянь оказался на улице, и ему понадобилось немало времени, чтобы понять, где он находится, и найти дорогу домой.
На следующий день Тао Цянь пришел к тому же дому. В окнах он снова увидел размалеванных девочек с безумными глазами – они зазывали мужчин на двух языках. Десять лет назад в Кантоне Тао Цянь начинал свою врачебную практику именно с проститутками; они были для него как подопытные кролики, на них он учился обращаться с золотыми иголками своего учителя, но никогда не задумывался об их душах. Тао Цянь считал проституток неизбежной неприятностью этого мира, еще одной из ошибок Творения, позорными существами, которые страдают, чтобы платить за прегрешения своих прошлых жизней и очищать свою карму. Чжунъи жалел этих девочек, но ему не приходило в голову, что их судьбы можно изменить. У них не было выбора, они дожидались печального исхода в своих каморках – как куры в клетках на рынке, таков их жребий. И это же было нарушение порядка в мире. Тао Цянь проходил мимо по улице тысячу раз, не приглядываясь к лицам за прутьями решетки, к протянутым рукам. Он смутно понимал, что эти девочки – рабыни, однако в Китае примерно таково было положение всех женщин: самые удачливые жили в рабстве у своих родителей, мужей или любовников, другие – у хозяев, на которых приходилось гнуть спину с утра до вечера, а многие жили так же, как эти проститутки. Однако этим утром он уже не мог смотреть на них с тем же безразличием – что-то в нем изменилось.
Ночью накануне Тао Цянь даже не пытался заснуть. Выйдя из борделя, он направился в общественную баню и долго отмокал, чтобы избавиться от темной энергии своих больных и от одолевшего его отвращения. Вернувшись к себе, чжунъи отпустил помощника и приготовил жасминовый чай, чтобы очиститься. Тао Цянь не ел уже много часов, но и теперь время было неподходящее. Он разделся, зажег благовония и свечу, опустился на колени головой в пол и помолился за душу умершей девочки. Следующие несколько часов он провел, медитируя в полной неподвижности; наконец ему удалось отрешиться от уличного шума и запахов пищи, Тао Цянь погрузился в пустоту и тишину собственной души. Он не знал, как долго он оставался сам по себе, взывая к Лин, но в конце концов нежный призрак услышал его из своей таинственной безбрежности и медленно принялся искать дорогу, приближаясь с легкостью вздоха; поначалу Лин была почти неощутима, но постепенно обретала плотность – до тех пор, пока Тао Цянь отчетливо не ощутил ее присутствие. Он чувствовал Лин не в стенах своей комнаты, а внутри собственной груди – она расположилась в центре его успокоившегося сердца. Тао Цянь не открывал глаза и не двигался. Он несколько часов пребывал в той же позе, отделенный от своего тела, паря в наполненном светом пространстве, и единение их все это время было совершенным. Утром, когда оба уверились, что больше не потеряют друг друга из виду, Лин ласково попрощалась. И тогда к Тао Цяню пришел мастер акупунктуры, улыбчивый и ироничный, как в свои лучшие времена, до того как старость обратила его речь в поток бреда, и учитель остался с учеником и отвечал на его вопросы, пока не взошло солнце, не пробудился квартал и не послышался деликатный стук в дверь: это был помощник Тао Цяня. Чжунъи, свежий и обновленный, как после безмятежного сна, встал, оделся и открыл дверь.
– Закройте консультацию. Сегодня я не буду принимать пациентов, у меня появились другие дела, – объявил он помощнику.
В тот день расспросы Тао Цяня переменили ход его судьбы. Девочки за оконными прутьями приехали из Китая: их вылавливали на улице или покупали у родителей с обещанием выдать замуж на Золотой Горе. Агенты отбирали пленниц из числа самых сильных и дешевых, не из числа красавиц – только если не поступало специальных заказов от богатых клиентов, покупавших себе наложниц. Ах Той, хитрая китаянка, придумавшая шоу с дырками в стене, через которые за ней подглядывали, превратилась в главного поставщика свежей плоти в Сан-Франциско. Для сети своих заведений она покупала в Китае девочек-подростков потому, что их было легче подчинить, и потому, что проститутки все равно долго не жили. Ах Той становилась знаменитой и очень богатой, ее сундуки наполнялись золотом, и она уже купила роскошную усадьбу в Китае, чтобы жить там на старости лет. Эта мадам с Востока хвасталась, что у нее налажены самые серьезные связи не только среди китайцев, но и среди влиятельных американцев. Ах Той специально натаскивала своих девочек, они умели вытягивать информацию из клиентов, и, таким образом, китаянка была в курсе личных тайн, слабостей и политических маневров власть имущих. Если Ах Той не добивалась своего с помощью подкупа, она переходила к шантажу. Никто не осмеливался встать на пути у китаянки, потому что все, от губернатора и ниже, были у нее под колпаком. Корабли с грузом рабынь входили в залив Сан-Франциско при свете дня, без всяких проблем с законом. И все-таки Ах Той была не единственной перевозчицей: проституция являлась одним из самых прибыльных и надежных дел в Калифорнии наравне с золотодобычей. Расходы сводились к минимуму, девочки стоили дешево, их переправляли в корабельных трюмах в больших ящиках, простеганных изнутри ватными одеялами. В таких условиях китаянки жили неделями, не ведая, куда и зачем их везут; они видели солнечный свет только в часы, когда их обучали ремеслу. На корабле роль их учителей брали на себя матросы, так что ко времени высадки в Сан-Франциско девушки уже были лишены последних остатков невинности. Некоторые умирали от дизентерии, холеры или обезвоживания, другим удавалось выпрыгнуть за борт в те моменты, когда их всех выводили на палубу, чтобы окатить морской водой. Прочие оказывались в безвыходном положении: они не говорили по-английски, не знали этой новой земли, не имели никаких знакомых. Подкупленные сотрудники иммиграционной службы закрывали глаза на состояние девочек и не читая подписывали фальшивые свидетельства об удочерении или о браке. В порту груз поджидала бывшая проститутка, у которой после долгих занятий ремеслом сердце превратилось в черный камень. Старуха гнала их палкой, точно скот, через самый центр города, на глазах у всех зевак. Как только девочки пересекали границу китайского квартала, она навсегда исчезали в подземном лабиринте спрятанных комнат, глухих коридоров, вьющихся лестниц, потайных дверей и двойных стенок, куда полиция никогда не заглядывала: все, что там происходит, – это «дела косоглазых», расы извращенцев, куда не имеет смысла вмешиваться, – так считали полицейские.