Обрадованная тем, что видит новое лицо на еженедельном собрании, мисс Роза простила Джекоба Тодда, что поцеловал ее так некстати и, взяв его за руку, отвела к круглому столу, расположенному в углу зала. Затем предложила тому выбрать среди нескольких ликеров, настаивая, чтобы он отведал ее «мистелу», довольно необычное пойло на водке с сахаром и корицей, что было совершенно невозможно проглотить, поэтому пришлось незаметно опорожнить рюмку в подставку для цветочного горшка. Затем она представила молодого человека скоплению народа. Мистеру Аппельгрену, изготовителю мебели, что был в сопровождении своей дочери, молодой бледной и робкой девушки; мадам Кольберт, директору детского английского колледжа. Далее обратила внимание мистера Эбелинга, владельца лучшего магазина мужских шляп, и его супруги, что тотчас набросилась на Джекоба Тодда, так расспрашивая молодого человека о новостях английской королевской семьи, словно речь шла о его собственных родственниках. А еще познакомила с хирургами Паже и Пойет.
- Доктора оперируют, прибегая к хлороформу, - объявила восхищенная мисс Роза.
- Здесь это все еще новость, а вот в европейской медицине данная вещь давно в ходу, - объяснил один из них.
- Я понимаю, что в Англии они имеют дело с акушерством. А не обращалась ли к вам королева Виктория? – добавил Тодд, чтобы уж совсем не молчать, ввиду того, что совершенно не разбирался в данной теме.
- В этом вопросе видно большое сопротивление католиков. Согласно библейскому пророчеству женщины рожают в боли, мистер Тодд.
- А не кажется ли вам данная вещь несправедливой, сеньоры? Проклятие человека состоит в том, чтобы работать до выступившего на лбу пота, однако ж, в этой гостиной, если далеко не ходить, кабальеро зарабатывают на жизнь за счет пота, что льется с чужих спин, - возразила мисс Роза, неистово краснея.
Хирурги неловко улыбались, а Тодд, напротив, очарованно за ней наблюдал. Он оставался рядом с ней всю ночь напролет, несмотря на то, что это было в порядке вещей на некой лондонской вечеринке, как помнил Джекоб Тодд, ушедший спустя полчаса. Мужчина хорошо понял, что на данной встрече люди, казалось, намеревались остаться, и предполагал, что социальный круг, должно быть, очень ограничен, и, возможно, встреча у Соммерсов была единственным еженедельным собранием. Молодого человека терзали подобные сомнения, когда мисс Роза объявила о начинающей играть музыке. Служанки принесли еще канделябров, освещавших гостиную точно днем, разместили стулья вокруг пианино, шестиструнной гитары и арфы, женщины сели полукругом, а мужчины заняли места, стоя сзади них. Толстощекий человек расположился за пианино, и из-под его рук мясника послышалась великолепная мелодия, в то время как дочь изготовителя мебели исполняла старинную шотландскую балладу на свой манер и таким чудесным голосом, что Тодд напрочь забыл о собственном виде испуганной мыши. Директор школы для девочек декламировала какую-то героическую, излишне длинную поэму; Роза спела пару гнусных песенок дуэтом со своим братом Джоном, несмотря на явное осуждение подобного поступка Джереми Соммерсом, а затем потребовала у Джекоба Тодда, чтобы тот подарил им что-нибудь из своего репертуара. И это предоставило гостю возможность показать в обществе свой хороший голос.
- Вы – настоящее открытие, не так ли, мистер Тодд? Мы вас никому не уступим. Отныне вы просто обязаны посещать нас каждую среду, - воскликнула она, как только стихли аплодисменты, не обращая внимания на собственное изумленное выражение лица, с каким наблюдала за гостем.
Тодд чувствовал, будто его зубы склеены сахаром, и голова ходила кругом, он не знал, выказывала ли Роза Соммерс простое восхищение, или же так вела себя из-за выпитых рюмок ликера и после внушительной сигары, что выкурила, пребывая в обществе капитана Соммерса. В этом доме совершенно было невозможно отказаться от стакана или очередного блюда, не обидев хозяев. Очень скоро до него дошло, что подобное как раз и есть национальная черта чилийцев, гостеприимство которых проявлялось в том, что они непременно обязывали приглашенных пить и кушать даже тогда, когда это уже невозможно в силу сопротивления человеческого организма. Часов в девять объявили ужин, и все чином прошли в столовую, где их ожидала еще одна ударная порция непременных блюд и новых десертов. Ближе к полуночи женщины встали из-за стола и продолжили общение в столовой, тогда как мужчины пили там бренди и курили. Наконец, когда Тодд чуть было не упал в обморок, гости стали просить свои пальто и экипажи. Семья Эбелинг, живо заинтересованная в мнимой евангельской миссии в Огненной земле, предложила подвезти его до гостиницы. Тот же незамедлительно согласился, трясясь при мысли о возвращении в полной темноте по кошмарным улицам города в компании с пьяным кучером семьи Соммерс. Путешествие показалось молодому человеку вечным, потому что он был абсолютно не способен сосредоточиться на беседе, и лишь ехал, покачиваясь, ощущая урчание в животе.
- Моя супруга родилась в Африке, она – дочь миссионеров, которые там распространяли истинную веру; мы знаем, сколько жертвоприношений за этим стоит, мистер Тодд. Надеемся, что нам представится привилегия помочь ему в этом благородном деле на туземной земле, - сказал мистер Эбелинг, торжественно прощаясь.
Этой ночью Джекоб Тодд совсем не спал, видение Розы Соммерс жестоко преследовало его, и уже перед рассветом принял решение начать за ней ухаживать с самыми серьезными намерениями. О женщине было ничего не известно, однако это не так уж и волновало, возможно, его судьба и состояла в том, чтобы проиграть пари и прибыть в Чили для знакомства со своей будущей супругой. Нужно было уехать прямо на следующий день, но, застигнутый неистовыми коликами, молодой человек просто не смог встать с кровати. Так пришлось пролежать день и ночь, пребывая некоторые мгновения без сознания, а в другие чуть ли не поддаваясь агонии, и все продолжалось до тех пор, пока не удалось окончательно собраться с силами, чтобы выглянуть за дверь и издать душераздирающий крик о помощи. По просьбе постояльца владелец гостиницы послал предупредить семью Соммерс, единственных его знакомых во всем городе, затем позвал служащего для того чтобы вымыть комнату, в которой стоял запах мусора. Джереми Соммерс появился в гостинице в полдень в сопровождении производящего кровопускание человека, самого известного из людей этой профессии в Вальпараисо, кто, как оказалось, владеет в определенной мере английским языком. После того, как пустили кровь из ног и рук больного, но еще до полного обессиливания пациента, специалист объяснил ему, что практически все иностранцы, прибывающие в Чили впервые, непременно заболевают.
- Нет никакой причины для беспокойства, поскольку я знаю, что умирает их весьма незначительное количество, - успокаивающе сказал он.
И дал принять молодому человеку хинин в нескольких облатках из рисовой бумаги, помогающий от тошноты. Побывал в Индии и знал все симптомы малярии и других тропических болезней, что легко лечатся с помощью хинина, однако ж, данное заболевание нисколько ему таким не казалось. Чуть только ушел цирюльник, как вернулся служащий с тряпками и заново вымыл комнату. У Джереми Соммерса осталась информация о докторах Паже и Пойет, хотя времени их позвать уже не было, потому что два часа спустя в гостинице появилась некая бабища, требующая осмотреть больного. Она вела за руку девочку, одетую в голубой вельвет, белые ботиночки и шапочку расшитую цветочками; ребенок и вправду напоминал сказочный персонаж. Это были Мама Фрезия и Элиза, за которыми посылала Роза Соммерс, не очень-то и доверявшая распространенным тогда кровопусканиям. Обе ворвались в комнату с таким уверенным видом, что ослабленный Джекоб Тодд даже не осмелился возразить. Первая проявила ловкость знахарки, а вторая сноровку переводчицы.
- Мамочка говорит, чтобы вы сняли пижаму. Смотреть я не буду, - объяснила девочка и повернулась лицом к стене, в то время как индианка раздела его в два счета и приступила к растиранию водкой всего тела.
В кровать положили горячих кирпичей, обернули больного одеялами и дали в мерной ложечке выпить чуть подслащенное медом горькое мате, и таким способом снять болезненное проявление несварения желудка.
- А теперь моя мамочка намерена «поухаживать» за самой болезнью, - сказала деточка.
- А что это?
- Да вы не пугайтесь, будет не больно.
Мама Фрезия закрыла глаза и стала водить руками по нижней части туловища, одновременно шепча какое-то колдовство на языке мапуче. Джекоб Тодд чувствовал, что его охватывает несносный тяжелый сон. И прежде чем женщина все закончила, человек глубоко спал, поэтому так и не узнал, в какой именно момент исчезли две его медсестры. Тогда проспал он часов восемнадцать и проснулся весь в поту. На следующее утро Мама Фрезия с Элизой вернулись для того, чтобы сделать больному еще одно растирание и дать выпить пиалу куриного бульона.
- Мамочка говорит, чтобы вы больше никогда не пили воду. Только лишь теплый чай, и к тому же не ешьте фрукты, потому что те вызовут у вас желание умереть, - перевела девчушка.
На той неделе, когда уже можно было подняться на ноги и посмотреться в зеркало, молодой человек понял, что не мог появиться перед мисс Розой в подобном виде. Выглядел он похудевшим на несколько килограммов, ограниченным в движениях, даже не был способен сделать и пары шагов без того, чтобы, не задыхаясь, опуститься на стул. Когда у молодого человека появились силы, сразу же отправил ей записку, в которой благодарил за спасение собственной жизни, и шоколад для Мамы Фрезии и Элизы. Было уже известно, что молодая девушка уехала в рискованное путешествие в Сантьяго со своей подругой и служанкой, где условия дороги и климата оставляли желать лучшего. Мисс Роза преодолевала расстояние в тридцать четыре лье раз в год, выезжая всегда в начале осени либо в разгар весны. Она ходила в театр, слушала хорошую музыку и делала ежегодные покупки в «Большом Японском Универмаге», благоухающем жасмином и освещенном газовыми лампами в шарах из розового стекла, где приобретала замысловатые безделушки, пропускающие ее в порт. На этот раз, однако же, была существенная причина отправиться туда зимой: предоставлялась возможность позировать перед будущим портретом. В страну тогда прибыл знаменитый французский художник Монвуазин, приглашенный самим правительством для того, чтобы открыть здесь свою школу. Живописец набросал лишь голову, остальная работа перекладывалась на его помощников, и чтобы выиграть время до подгонки, они искренне усердствовали на полотне, но, несмотря на эти мошеннические уловки, ничего, кроме им подписанного портрета, не давало человеку определенного престижа. Джереми Соммерс настаивал на том, чтобы в семье имелся хотя бы один портрет его сестры, гордо красовавшийся в гостиной. Картина стоила шесть золотых унций и еще сверх по одной за каждую руку, что принимала участие в ее создании, но ни о каких накоплениях речь здесь не шла. Возможность заполучить подлинную работу великого Монвуазина дважды в жизни не предоставлялась, как любили повторять его многочисленные клиенты.