- Мам, всё хорошо. Мы ведь успеем найти повозку?
- Повозку?! Нам два часа топать до города! Так что приготовься к нашей сладкой жизни!
И мама пошла вперёд, неуместно громко топая и размахивая руками. Я с ней спорить не стала. После ссор с папой мама всегда срывалась на мне и на любом, кто посмеет с ней заговорить. Сколько раз я слышала, как она грозиться выбросить папину камеру в плиту.... Но всё заканчивалось угрозами, после которых мама выпивала бокал вина и засыпала.
- Девушки! Что за чудесные русалки!- Раздался лукавый старческий голос сзади, и к нам подъехала повозка с беззубым старикашкой в короткой рубахе и полосатых штанах.- Неужели это море выбросило на берег такие редкие жемчужины!
- О!- Я тут же приметила, что повозка, пусть и маленькая, но пустая. А лошадь выглядела довольно таки крепкой.- Добро утро. Вы случайно едите не в город?
- А то,- подмигнул мне старикашка.- Садитесь, мадамы, подброшу.
- Большое спасибо,- кивнула я и повернулась к маме.- Мам, поедем?
- Это просто совпадение,- проворчала мама, но всё же поздоровалась и залезла в телегу. Я устроилась рядом.- Наверняка, это единственная повозка на этом побережье.
- Что вы, мадам, в такой час все едут. Кто в город, кто в море.... Видали море? Море это великая сила, вот что я вам скажу.
Где-то минут сорок мы слушали байки старикашки о том, как он в молодости выловил русалку, как сражался с пиратами и охотился на розовых китов. Меня заразил энтузиазм рыболова, который ко всему прочему оказался почти нашим соседом. У городских ворот он высадил нас, пожелал доброго дня и свернул к морю.
- Ты помнишь, куда нам идти?- Спросила я, наблюдая как мама непрестанно вертит головой по сторонам.- Скажи, что помню.
- Конечно, я помню! Иди за мной.
Мы прошли пять улиц и встретили несколько десятков прохожих с заспанными, недовольными лицами. Почему-то мне показалось, что люди здесь такие же мрачные, как и в моём городе. Все лица сливались в одно серое пятно, как и строгие платья дам и пиджаки господ. Единственное, что вселяло мне надежду, было солнце, ласково греющее мне макушку.
Мы подошли к высоким кованым воротам. За ними располагался трёхэтажный особняк. Наверняка, один из самых больших в этом городе - он поражал своей белизной и роскошью. Он стоял неподалёку от набережной, так что его хозяин наверняка любовался из своего кабинета на море.
К нам подошёл высокий и тощий лакей и молча указал на боковую дверь. Мама присела в поклоне. Я этого повторять не стала - у нас в городе кланяться лакеям было уже давно не обязательно. Мы постучали в эту узенькую боковую дверь, и спустя пару минут нам открыла грозного вида женщина с двойным подбородком. У неё на голове был белый чепчик, на сером платье - белый фартук.
- Это та самая девчонка?- Рявкнула она, и у меня чуть не заложило уши.- Подойди.
Я покосилась на маму и вышла вперёд. Женщина цепко меня осмотрела, словно выбирала, помоет мною пол или сметёт паутину. Мне такой взгляд совсем не понравился.
- Выглядишь как нищенка,- рявкнула она, и я послала ей убийственный взгляд.- Коса растрёпанная, ноги в песке... И рожицу попроще сделай, не королевой пришла работать.
- Простите, мадам, вам нужно моё лицо или мои руки?
Это была моя фишка. У меня были серые глаза, которыми я могла послать красноречивый текст. Многие велись на мой взгляд, и эта женщина не стала исключением. Она немного растерялась, но тут же взяла себя в руки.
- Отлично. Работа с семи утра до девяти вечера. Выходной через каждый три дня. Всё устраивает?
- Устраивает,- ответила за меня мама. Куда только делся её сердитый тон!
- Девчонке семнадцать есть?
- Есть. Вы берёте её?
- Беру. Девчонка не хрупкая, работа для неё найдётся.
Женщина буквально впихнула меня в душную комнатку, прочь от мамы и солнца. Видимо, моя начальница не умела говорить - у неё получалось сплошное рявканье и ворчание. Она объяснила, что в сам особняк мне соваться нельзя. Что со всеми, на ком нет формы прислуги, нужно здороваться. И что в мои обязанности входит стирка вещей хозяев и их гостей.
В числе «чёрной» прислуги были пятеро, включая меня. Три мощные женщины, светленькая и молчаливая девушка, которая мне так и не назвала имени, и я. Мне выдали платье, чепчик и фартук, а потом поставили у маленького окошка, перед огромной корзиной белья, корытом и доской с мылом. Почему то жизнь у моря я представляла немного иначе.
***
К концу дня у меня на руках появились мозоли и синяки. Я не только стиралась, но ещё и мыла посуду, точила ножи и вывешивала бельё на заднем дворе. В общем, все благополучно сбагрили мне свою работу.