«Я изложил Его Святейшеству причины, побудившие меня приехать в Рим, и дал ему знать о злобе моих преследователей, а также о клевете, возводимой ими на меня. Он ответил, что хорошо осведомлен о моей прямоте и искренности, а когда я поделился своими сомнениями и тревогами в отношении будущего, сказал, что боюсь преследования со стороны безжалостных врагов, Его Святейшество утешил меня и ответил, что я могу смело отрешиться от забот, потому что он глубоко уважает меня, равно как и конгрегация кардиналов высоко ценит меня, так что нелегко будет склонить их слух к измышлениям клеветников. Он также добавил, что на протяжении всей его жизни я могу чувствовать себя в безопасности, и, прежде чем я собрался уходить, несколько раз заверил меня, что искренне желает мне добра и готов проявлять свои расположение и милость ко мне при любом случае»[34].
Папа Павел V. Скала, фотоархив «Арт -ресурс», Нью-Йорк
После опубликования эдикта возникли и поползли слухи о ереси, которую связывали с именем Галилея, и о проклятии, которому он якобы подвергся, хотя формально его не обвиняли ни в каком преступлении. В Венеции распространилось известие, что Галилей вызван в Рим для проверки веры и там подвергся суровому испытанию. Слухи докатились и до Пизы: там говорили, что кардинал Беллармино принудил Галилея отречься от своих взглядов и покаяться. В конце мая, непосредственно перед возвращением во Флоренцию, Галилей обратился к кардиналу и получил от него следующее оправдательное письмо, которое должно было очистить имя ученого:
«Мы, кардинал Роберто Беллармино, получаем сведения о клеветнических измышлениях о том, что якобы господин Галилео Галилей по нашему требованию принес отречение от прежних взглядов и был наказан спасительной епитимьей, и, вынужденные в силу этого предъявить правду, заявляем, что названный господин Галилей не отрекался ни по нашему, ни по чьему-либо еще требованию в Риме или где бы то ни было, насколько нам известно, ни от каких мнений или учений, коих он придерживается; равным образом на него не налагалась никакая епитимья; и единственное, что ему представили для ознакомления, это официальный эдикт Святых Отцов, опубликованный Священной Конгрегацией Индекса, в коем утверждается, что учение Коперника о том, что Земля движется вокруг Солнца, а Солнце остается неподвижным и находится в центре мира и не передвигается с востока на запад, противоречит Священному Писанию и, следовательно, никому не должно защищать или придерживаться его. В свидетельство вышеуказанного мы написали и собственноручно подписали сей документ 26 мая 1616 г.»[35].
Вынужденный молчать, но полностью очищенный от обвинений, Галилей в течение следующих нескольких лет ограничивался безопасным применением своих великих открытий, например: использованием данных о спутниках Юпитера для того, чтобы определять долготу в открытом море - это было особенно заманчиво, так как успех принес бы ему очень щедрое вознаграждение от короля Испании, - а также изучением спутников Сатурна в целях определения их истинных форм и размеров.
4 октября, в праздник св. Франциска Ассизского, Галилей услышал, как его старшая дочь приносит обет в монастыре Сан-Маттео в Арчетри (что примерно в миле от Флоренции), где она прожила предыдущие три года. Возможно, когда в свое время Галилей начал хлопотать о принятии девочек в обитель, он подразумевал, что они проведут там только ближайшие несколько лет, а вовсе не останутся в монастыре навсегда. Тем не менее мужей им не нашлось.
«Порядок жизни в Ордене Бедных Сестер, который благословил сам Франциск, установлен такой: следовать святому Евангелию Господа нашего Иисуса Христа, проживая в послушании, не имея никакой собственности и храня чистоту» (Устав ордена св. Клары, параграф 1).
Во время церемонии пострижения Виржиния отказалась от данного при крещении имени, и с этого момента ее стали звать сестра Мария Челесте - это имя избрал для нее Бог, оно было произнесено в тишине ее сердца.
«С этого момента сестрам не разрешается покидать монастырь» (Устав ордена св. Клары, параграф 2).
Следующей осенью, 28 октября 1617 г., Ливия последовала примеру Виржинии, став сестрой Арканжелой. Обе девушки прожили в монастыре Сан-Маттео до самой смерти.
«Он сам снизошел и пожелал поместиться в каменном склепе. И Он добровольно пребывал в гробнице сорок часов. Итак, мои дорогие сестры, следуйте за Ним. Потому что помимо послушания, бедности и непорочной чистоты у вас есть освященное местопребывание, в котором вы и должны оставаться, местопребывание, в котором вы должны прожить сорок лет - или же более или менее того - и в котором вы примете смерть. А потому вы уже теперь заключены в каменный склеп, в коем и дали обет покоиться вечно» ( Завещание св. Колетты).
А Галилей продолжал тем временем делиться своей ошибочной теорией приливов с друзьями как в Италии, так и за ее пределами. «Я послал вам трактат о причинах приливов и отливов, - писал он в 1618 г. в ответ на просьбу австрийского эрцгерцога Леопольда выслать ему экземпляр работы, - который написал в то время, когда богословы обдумывали запрет на книгу Коперника и на его учение, каковое представлялось мне верным, пока этим господам не доставило удовольствие запретить сию работу и объявить его мнение ложным и противоречащим Писанию. Теперь, зная, что нам полагается подчиняться решениям властей и верить им, поскольку они руководствуются высшим озарением, намного превосходящим мой ничтожный разум, я считаю сей трактат, направляемый, вам, всего лишь поэтическим сочинением, своего рода мечтой... моей выдумкой... и химерой»1.
Собранная воедино, переписка Галилея пестрит упоминаниями о недугах, которые то мешали ученому своевременно ответить на чье-либо письмо, то принуждали его поскорее завершать послание, скомкав финал. Перемена погоды досаждала Галилею, как отмечал его первый биограф: обычно он хворал весной и осенью на протяжении почти всей своей взрослой жизни. Точных данных у нас нет, но, по всей видимости, ученый страдал от какой-то формы хронической лихорадки, приобретенной в юности после неудачной сиесты в Падуе. Вполне возможно также, что он стал жертвой малярии или возвратного тифа - весьма распространенных в Италии того времени заболеваний. Еще одним вариантом мучительной хронической болезни мог быть один из видов ревматизма, например подагра; этим могут объясняться «очень сильные боли и спазмы», которые, по словам биографа, Галилей испытывал «в разных частях тела». Подагра часто приводит и к мучительной мочекаменной болезни (в кровь больного попадает значительное количество мочевины, что приводит к образованию в почках кристаллов, а также к воспалению суставов), а Галилей не раз жаловался на затяжные проблемы с почками. В изобилии употребляемое им красное вино приводило лишь к обострению болезни (поднимая уровень мочевины). Даже в те времена, когда вино считалось вполне приемлемой альтернативой воды, врачи прослеживали связь между употреблением алкоголя и приступами подагры. Дочь Галилея, изготовлявшая многие таблетки и микстуры для монастырской аптеки, очень часто советовала отцу в письмах ограничить «напитки, которые столь вредны» для него, так как вино создает «большой риск возвращения болезни».
Другие симптомы, время от времени упоминаемые в письмах Галилея, включали боли в груди, грыжу, из-за которой он носил металлический корсет, бессонницу и разнообразные проблемы с глазами - в особенности неприятные для того, кто вел астрономические наблюдения. «Вследствие недуга я видел мерцающее сияние вокруг пламени свечи, диаметром более двух футов, - писал Галилей одному из своих коллег, - и оно скрывало от меня окружающие пламя объекты. По мере ослабления болезни сокращались размер и плотность этого сияния, хотя в отличие от здоровых глаз мои и поныне видят сей ореол»[36]. Частые демонстрации работы телескопа могли привести к приобретению инфекционных глазных заболеваний, так как многие люди смотрели в один и тот же окуляр телескопа, плотно прижимаясь к нему глазом.