Этот отрывок «Оценщика» поразил Урбана изяществом изложения и поэтической образностью, но всего более тем, что отражал его собственную философию науки. А именно: при всем усердии, с которым человек стремится познать творения, наполняющие Вселенную, он должен помнить, что Бог не поддается ограниченной человеческой логике - все наблюдаемые явления могут быть сотворены Им любым из бесконечного числа способов, доступных Его всемогуществу, и любой из них может выходить за пределы мышления смертных.
Болезнь Галилея летом 1623 г. стала первой в череде многочисленных недугов, упоминающихся в сохранившихся письмах его дочери. Несмотря на то что, к сожалению, в письмах этих содержится не так уж много подробностей для определения характера заболевания, мучившего Галилея, становится совершенно ясно, что сестра Мария Челесте была прекрасно осведомлена обо всех его хворобах и что они ее очень беспокоили. Она получала короткие известия то от слуги, то от дяди, Бенедетто Ландуччи. В течение первой недели пребывания Галилея во Флоренции дочь готовила ему в утешение марципаны в форме рыбок, а на второй неделе, узнав, что отец и кусочка не может взять в рот, она отыскала четыре свежие сливы, чтобы пробудить его аппетит. В сентябре, после возвращения Галилея в Беллосгвардо, дочь вызвалась помочь ему с корреспонденцией.
Болезнь Галилея мешала ему писать, так что среди сохранившихся документов, вышедших из-под его пера, немало таких, которые отличаются особенно мелким и неровным почерком, строчки то круто спадают вниз, то резко забираются вверх, словно автор писал лежа. (Последователи Галилея использовали его переменчивый почерк как ключ для установления хронологического порядка при разборе скопившихся в беспорядке недатированных бумаг, полагаясь также на цвет чернил, потому что в разных городах он приобретал разные их сорта, и на характеристики бумаги - например, одной из типичных черт падуанского периода является водяной знак в виде носорога.)
Хотя сестра Мария Челесте порой пренебрегала аккуратностью во имя скорости письма, она охотно помогала при создании важных документов как своему отцу, так и аббатисе, не только копируя черновики набело, но и составляя полный текст из набросков и фрагментов.
Так, она увеличивала первую букву в начале первого параграфа, превращая ее в подобие инициала из старинных рукописей, украшала заглавные буквы замысловатыми петлями и росчерками, поворачивала перо под разными углами, чтобы варьировать ширину линий и штрихов от толщины волоска до настоящей темной ленты. Для ее почерка был характерен легкий наклон вправо; выносные петли букв «d» и «s» она разворачивала в противоположном направлении, а строчное «d» прятала под стремительным росчерком, способным накрыть собой целое слово. Если выносные петли какой-либо буквы, склоненные вправо, сталкивались с наклоненным влево росчерком над «d». Мария Челесте соединяла их в единую арку. Иногда она украшала верхнюю и нижнюю кромки страниц цветочным орнаментом, вводила в оформление волну тильд, выделяя приветствие и подпись, а на конвертах скорее рисовала, чем писала, изображая очертания соседнего Беллосгвардо или стилизованное название города, в который направлялось письмо: Рим, Флоренция, Сиена.
Письмо Марии Челесте от 31 августа 1623 г. Национальная библиотека, Флоренция
Вот как Мария Челесте сообщает о выполнении просьбы отца 30 сентября: «Это, достославнейший господин отец, копия письма, которую я посылаю Вам вместе с пожеланием, чтобы она заслужила Ваше одобрение и чтобы в дальнейшем я могла помогать Вам своим трудом, поскольку мне доставляет огромное удовольствие и несказанное счастье неустанно занимать себя на службе Вам».
Вскоре Мария Челесте нашла еще один способ приносить пользу отцу: она взялась за шитье комплекта скатертей и салфеток, которые Галилей смог бы взять с собой в Рим - чтобы переносить еду, накрывать столы в гостиницах по пути, - и это несмотря на то, что груз монастырских обязанностей едва ли оставлял ей много свободного времени. Помимо молитв, входивших в обязательную дневную службу, сестры - последовательницы Великомученицы Клары из Сан-Матгео, как правило, долгие часы трудились над поддержанием собственного, довольно скудного хозяйства. Они выращивали немного фруктов и овощей для своего стола, сами стирали и готовили пищу, а также изготовляли товары на продажу - например, великолепно расшитые платки, кружева, наборы целебных трав. А летом, когда всем остальным было слишком жарко, чтобы разводить огонь в печи, еще и продавали свежевыпеченный хлеб. Монахини носили грубые коричневые одеяния, черные льняные покрывала на головах и сплетенные из веревок пояса, так что грязь повседневного труда не оставляла на их костюмах заметного следа.
Сестра Мария Челесте, наделенная, как и многие члены ее семьи, музыкальным талантом, время от времени дирижировала хором, а также обучала послушниц грегорианским песнопениям. В ее обязанности монастырского аптекаря входили еще и помощь приходящему доктору, изготовление лекарств в виде пилюль и настоек, уход за больными инокинями в лазарете, куда часто попадала ее младшая сестра Арканжела. И хотя Мария Челесте, писавшая отцу письма от имени их обеих, никогда прямо не упрекала сестру Арканжелу в симуляции, она вскользь упоминала, что многие болезни ее имели истерическую подоплеку. Средняя дочь Галилея с детства была склонна к меланхолии и медлительности. Возможно, эти свойства личности стали особенно бурно развиваться как реакция на монастырский уклад жизни, поскольку ее уход от мира не был добровольным, а произошел по желанию отца.
Тяготы существования в монастыре Великомученицы Клары были красочно описаны современницей сестер Марии Челесте и Арканжелы - Марией Домициллой Галуцци, которая вступила в обитель ордена кларисс в Павии в 1616 г., а позднее составила собственную интерпретацию Устава ордена святой Клары1.
«Покажи ей, в какие жалкие одежды мы облачаемся, - советует Мария Домицилла монахине, которой предстоит показать обитель девушке, желающей принять постриг, - объясни, что мы всегда ходим босиком, встаем посреди ночи, спим на жестких досках, постоянно придерживаемся поста, едим грубую, скудную и постную пищу, проводим большую часть дня за молитвами - в церкви, во время службы, и в молчаливых молитвах, расскажи, что весь наш отдых, все удовольствие и счастье заключаются лишь в том, чтобы служить, любить и нести радость нашему возлюбленному Господу, пытаясь подражать Его святым добродетелям, умерщвляя и унижая себя, терпеливо перенося поношения, голод, жажду, жару, холод и другие неудобства во имя Его любви».
Несмотря на то что Тридентский собор особым эдиктом запретил существующую практику насильственного пострижения молодых женщин, процент знатных девушек, вступающих во флорентийские монастыри, на протяжении XVI в. продолжал расти, и эта тенденция сохранилась и в XVII в. Добровольно пришли дочери Галилея в обитель Сан-Маттео или нет, но ясно, что сестра Мария Челесте нашла там свое место. Этого, однако, нельзя определенно сказать о сестре Арканжеле. Если она и писала отцу, то ни одно из ее посланий не сохранилось.
Помимо всех прочих дел сестра Мария Челесте по собственной воле бралась за работу по хозяйству, когда жила в доме отца и брата в Беллосгвардо. Преодолевая немалое расстояние, она находила возможность регулировать их взаимоотношения, успокаивая отца и защищая взгляды Винченцо по различным вопросам, принципиальным и второстепенным.
В недатированном письме к Галилею она сообщает:
«Винченцо отчаянно нуждается в новых воротничках, даже если сам он так и не думает. Его вполне устраивают поношенные и застиранные, которые время от времени приходится отбеливать; но мы стараемся отговорить его от этой практики, так как воротнички его действительно очень старые, а потому я бы хотела изготовить для него четыре новых с кружевной отделкой и соответствующими манжетами. Однако, поскольку у меня нет ни времени, ни денег, чтобы сделать все своими руками, я вынуждена обращаться к Вам, достославнейший господин отец, с просьбой прислать мне то, чего недостает, а именно: локоть хорошего батиста и, по крайней мере, 18 или 20 лир для покупки кружев, которые госпожа Ортенза очень красиво плетет для меня; а поскольку воротнички, которые теперь носят, весьма велики по размеру, на них пойдет довольно много отделки, чтобы охватить их полностью по всему краю. Смею заметить, что, поскольку Винченцо послушен Вам, он всегда носит манжеты, а потому - как я полагаю, он заслуживает, чтобы они были самыми красивыми; по всем этим причинам Вы, вероятно, не удивитесь, что я прошу такую значительную сумму денег».