— А вот, вашество-с, гражданин начальник, — сказал тот, в шутовском поклоне поднося ноутбук к глазам хозяина. — Эссе-с.
— Я с твоего позволения прочту вслух? — спросил он писателя. И, получив в ответ согласный кивок, стал медленно, чуть не по слогам читать:
«Ее прозрачные глаза, полные слез, неотрывно глядели на нищего. На его ветхое пыльное рубище, едва покрывающее серую наготу; на черные опухшие руки и одутловатое лицо с набрякшими щеками и редкой щетиной; на спутанные волосы, облепившие усохший, изрезанный шрамами череп. Тонкие девичьи тонкие пальцы лихорадочно перебирали внутренности кисейной сумочки в поисках хоть каких-то денег. Но, безуспешно! Тогда она сняла с себя манто из горностая, положила к дырявым башмакам и, покачиваясь, ушла прочь. Ее худенькая спина под шелковым платьем сотрясалась от рыданий. Нищий удивленно смотрел на переливчатый мех манто и шепотом повторял: „Зачем так-то, барынька? Зачем так-то!..“ До головокружения пахло свежей листвой. А высоко в небе собирались полчища лиловых туч».
— Как хорошо, — сказала Наташа, глядя на серьезного Бориса. — А что дальше?..
— А это, милая девушка, — сказал Валентин, — мы узнаем чуть позже. Нет, право же, какие орлы здесь собрались, а? «Богатыри! Не мы…» Так иногда хочется бросить все и посвятить остаток дней высокому искусству. Только… Не вый-дет, — произнес он по слогам. — «Рожденный ползать…» и так далее и тому подобное… Но ценю! Всей душой, как могу — ценю, друзья, ваш дар. И обещаю помогать до последнего, так сказать, хрипа. А к своим словам, как сказала Багира из одноименного мультфильма «Маугли», я добавляю… — Он сказал в трубку сотового телефона «вноси» — я добавляю… — В дверях появился крупный человек в черном костюме с двумя сумками в руках. — Добавляю этого быка, только что задранного мною. Что стоишь, громила? Расставь по полкам холодильника. А вообще-то это спецпаек для особо одаренных чудаков. Кушайте на здоровье!
— Ты, Валь, всегда думаешь нас, — констатировал Борис, как-то странно вывернув рекламный слоган.
За оливковыми стеклами витражей опускалась нежная летняя ночь. После молниеносного дождя заметно посвежело, и душистые воздушные волны закатывались в распахнутые настежь двери. Художник увлеченно водил по холсту длинной кистью, то приседая, то поднимаясь во весь рост. Он пыхтел и бурчал, напевал что-то под нос, то вдруг принимался громко сопеть. Писатель щелкал по клавишам ноутбука, прихлебывая чай, изредка брал амбарную книгу и записывал что-то для памяти карандашом.
Золотая роза
А в это время по липовой аллее шли поэт с девушкой и говорили, говорили…
— Сережа, признайся, белый костюм ты надел в мою честь?
— Увы! Просто… Знаешь, как говорится, женщине нечего надеть, когда кончается модное, а мужчине — когда кончается чистое. Мое последнее чистое намокло под дождем, а это из реквизита.
— Ну, почему ты меня все время осаживаешь, как наездник лошадь?
— А ты не бросайся в галоп…
— Ладно, не буду… Мне как, лучше рысцой?
— Иноходью… Нет — шагом!
— Сережа, ты любил кого-нибудь?
— А как же? У меня было где-то тридцать любовей. Каждая избранница клялась на крови, что она навечно.
— И почему же вы расставались?
— По простой причине: женщина отказывалась подчиняться мужчине. И даже наоборот, чуть ли не со второго свидания начинался процесс моего подчинения. Этого я, как мужчина, допустить не мог, в результате — «вечная любовь» растворялась и улетучивалась, как дым. А вообще-то я влюбчивый.
— Не заметно. А я впервые.
— Зря. Это так приятно. Особенно, когда нераздельно и безответно.
— А по-моему, это страшное мучение. Я этого боюсь.
— Тебе вообще в этой жизни ничего бояться не стоит.
— Правда? Почему?
— Потому что… Потому что у тебя есть всё: папа…мы…
— А ты?
— …И я.
— Да?
— Ну, да…
— Хорошо. Это очень хорошо. Ах, как хорошо!
— Гм-гм! — прозвучало ударом хлыста по голенищу.
— Вернуться к шагу?
— Да, если можно.
— Слушай, а чего ты так боишься?
— Это не страх. Это — опыт. Что резво начинается, то быстро кончается.
— Значит, ты не хочешь, чтобы кончилось?
— Нет. Мне вообще нравится, когда только начинается и не кончается никогда.
— И мне тоже.
— Тогда все нормально. Мы пришли к полному кон… консоль…консенсусу!
— И что дальше?
— Мне стихи писать, тебе — слушать и оценивать. Ну, там, ежели пельмешки или еще чего из салатов — тоже не лишнее.