— Ты все упрощаешь... Я не хочу иметь дело еще с одним сумасшедшим ревнивцем.
— Поговорим об этом завтра, а еще лучше — через неделю.
— Согласна.
Не прошло, однако, и двух минут, как я спросил:
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
— Разве следующая неделя уже наступила?
— Просто не хочу, чтобы меня застрелили.
— Нет, не встречаюсь.
— Это хорошо.
— Пол, может быть, помолчишь? А то я сама тебя застрелю.
— Пожалуйста, не стреляй.
Синтия рассмеялась.
— Перестань.
Последнюю милю мы проехали молча.
— Остановимся здесь. Гаси фары, глуши мотор.
Небо было залито голубым лунным светом, стало прохладнее, и, несмотря на влажность, дышалось легко.
Такой хороший вечер — лучшая пора для романтических свиданий на природе. Я прислушался к перекличке ночных птах и шуму ветра в соснах.
— Я не только думал о тебе. Я скучал по тебе.
— Знаю. Я тоже.
— Где же мы ошиблись? Почему нас развело в разные стороны?
Синтия пожала плечами:
— Может быть, мы просто не подумали... Я хотела, чтобы ты... Впрочем, все это уже в прошлом.
— Ты хотела, чтобы я — что сделал?
— Я хотела, чтобы ты не принял мое предложение расстаться. Хотела, чтобы ты увез меня от него.
— Это не мой стиль, дорогая. Ты так решила. Я уважаю чужие решения.
— Господи, Пол, ты такой хороший сыщик. Ты за сто ярдов узнаешь убийцу, в один миг перехитришь мошенника. Но ты плохо разбираешься в себе и ни черта не смыслишь в женщинах.
Я чувствовал себя последним идиотом, понимая, что Синтия права. Я знал, что творилось в моем сердце, но не находил слов, чтобы это выразить, или не хотел облекать мои чувства в слова. Мне хотелось сказать: «Синтия, я люблю тебя. Я всегда любил тебя и буду любить. Давай уедем». Но я не мог этого сказать, и потому медленно произнес:
— Я понимаю, что ты говоришь, и полностью согласен. Я постараюсь измениться. Ты поможешь мне в этом.
Она взяла мою руку.
— Бедный Пол. Я тебя расстроила?
— Да.
— Ты ведь не любишь расстраиваться, правда?
— Правда.
Она сжала мою руку.
— Ты стал лучше, чем был в Брюсселе.
— Стараюсь.
— Испытываешь мое терпение?
— У нас все будет хорошо.
— Надеюсь. — Синтия пододвинулась, легко меня поцеловала и отпустила мою руку.
— Что теперь?
— Теперь будем работать. — Я открыл дверцу машины.
— Но это не шестое стрельбище.
— Да, это пятое.
— Зачем же мы выходим?
— Не забудь фонарь.
Глава 16
Мы стояли в нескольких шагах друг от друга, прислушиваясь к тишине и привыкая к полумраку ночи — как нас и учили.
— Меня не оставляет мысль, — наконец произнес я, — что зажженные фары, которые рядовой первого класса Роббинз видела в два семнадцать, не были огнями джипа Энн Кемпбелл. Что к стрельбищу номер шесть она подъехала, как ты заметила, с выключенными фарами. Кемпбелл, разумеется знала, где стоит караульный, и не хотела привлекать к себе внимание. Она выключила фары примерно на этом месте и дальше ехала без света, при такой луне это не проблема. В час ночи она оставила сержанта Сент-Джона в штабе и поехала прямо сюда, поэтому никто из караульных ее не видел. Логично?
— Если ты исходишь из того, что встреча с кем-то была запланирована заранее, тогда да, логично.
— Давай пока исходить из этого предположения. Итак, езды сюда минут пятнадцать, так что Энн могла быть здесь уже в час пятнадцать.
— Возможно.
— Далее, — продолжал я, мучительно выстраивая логическую цепь, — человек, с которым у нее назначена встреча, прибыл сюда первым.
— Почему?
— Так она ему велела, поскольку знала, что ее может что-то задержать в штабе. Итак, Кемпбелл звонит ему оттуда и говорит: «Будь на месте не позднее половины первого. Жди меня там».
— Допустим.
— Человек, с которым должна встретиться Энн Кемпбелл, тоже знает, что дальше по дороге есть караульный пост. Чтобы не привлечь внимание, он доезжает — наверняка на своей машине — до этого места, до пятого стрельбища, и сворачивает с шоссе налево, сюда.
Мы пошли по площадке, усыпанной крупным гравием.
— Эта площадка служит стоянкой для автотранспорта, которым привозят солдат на четвертое, пятое и шестое стрельбища. Транспортеры здесь разворачиваются и уходят в казармы, а подразделения расходятся по своим полигонам. Так здесь было и в мое время.
— С той только разницей, что сейчас мушкеты сняты с вооружения.
— Верно... Так вот, тот, кто должен был встретиться с Энн Кемпбелл, — человек достаточно опытный. Он съезжает на площадку, чтобы не оставить отпечатков своих шин. Пройдем дальше. — Мы шли по площадке, испещренной следами десятков покрышек, но следы были неотчетливые, почти бесформенные — такие не поддаются анализу. Мы зашли за ряды скамеек, куда машины не заезжали и слой гравия был гораздо тоньше. И тут мы заметили следы колес — они шли до рощицы молодых сосенок и там обрывались. — Машина, поставленная здесь, с шоссе не видна, но наследить он все равно наследил.
— Пол, в это трудно поверить. Это могут быть следы преступника.
— Нет, это скорее следы человека, который ждал ее. Он не хотел, чтобы его заметил проезжающий полицейский патруль или разводящий, который должен был появиться около часу ночи, чтобы сменить караул у склада боеприпасов, послав туда рядового Роббинз. Этот человек приехал сюда раньше и дорогой за шестым стрельбищем подошел к уборной. Он, вероятно, использовал ее по назначению, потом сполоснул руки и лицо, оставив в рукомойнике следы от капель воды и свой волос. Логично?
— Пока логично.
— Пошли дальше.
Мы вышли на дальнюю дорогу, вымощенную короткими бревнами — на такой поверхности не остается следов обуви, — и, пройдя около сотни ярдов сквозь кустарник, подошли сзади к уборным стрельбища номер шесть.
— Здесь этот человек и ждет, когда приедет Энн Кемпбелл. Он видит машину, идущую к складу боеприпасов, и видит, как потом она возвращается. Эта машина не сразу едет к казармам, а сворачивает на Джордан-Филдз, где тоже производится смена караула. Таким образом Энн Кемпбелл избегает встречи с караульной машиной и беспрепятственно едет к стрельбищу. В определенный момент она выключает по пути фары и при свете луны добирается до того места, где потом и был обнаружен ее джип. Понятно?
— Пока понятно. Но все это только догадки.
— Верно, догадки. Но любой следственный эксперимент троится на догадках. И вообще я взял тебя с собой не для того, чтобы ты говорила, будто я придумываю. Ты должна находить слабые места в моих рассуждениях.
— Хорошо, продолжай.
— Продолжаю... Человек, ждущий здесь Энн Кемпбелл, видит, что ее джип остановился на шоссе, и идет к ней. — Я направился к шоссе, Синтия шла за мной. — В это время Энн Кемпбелл сидит в джипе или стоит около него. Человек сообщает, что караульная машина уже прошла от склада обратно и им нечего опасаться — разве что патрульных полицейских, которые а это место почти не заглядывают. У десятого стрельбища шоссе упирается в тупик, поэтому здесь никто не ездит. Единственный, кто мог бы появиться, — это кто-нибудь из караульных командиров, но совсем недавно здесь произведена смена караула и вообще причин для беспокойства нет. Сюда мог бы случайно заглянуть дежурный по штабу, но в эту ночь дежурила сама капитан Энн Кемпбелл. Следишь за ходом мысли?
— Слежу. Но одного не могу понять. Зачем она вообще притащилась сюда? Если это любовное свидание, почему не загнала свой джип куда-нибудь подальше, с глаз долой? И какого черта устраивать весь этот спектакль на стрельбище, так близко от шоссе?
— На эти вопросы у меня нет определенных ответов. Но в одном твердо уверен: все происходило так, как она сама задумала. Не вижу ни единой случайной детали. Все распланировано до мелочей, включая добровольное дежурство по штабу в лунную ночь. Очевидно, у Кемпбелл была причина оставить джип именно здесь и выбрать это злополучное место в пятидесяти ярдах от шоссе.