Кэл посмотрел на меня, потом сказал:
— Если этот «форд-ферлейн» принадлежит военнослужащему, почему не подождать, пока машина не окажется на территории базы?
— Отпечатки мне нужны сегодня же ночью.
— Брось, Пол. Я не имею права собирать улики на неправительственной территории без разрешения местных властей. Ты и так уже нарушил правила.
— Все верно. Пусть не берут служебную машину. Коттедж сорок пять наверняка охраняется полицией, но легавый вряд ли торчит на улице. Он в доме. Скажи своим, чтобы действовали по-быстрому и осторожно.
— Нет, подождем, пока «форд» не окажется на базе.
— Ну, смотри. — Я положил ему руку на плечо, — я тебя понимаю. Будем надеяться, что к утру с «форда» не снимут резину. Будем надеяться, что и сама машина к утру не исчезнет.
— Ладно. Значит, Виктори-Гарденс. Испытываешь судьбу, горячая ты голова.
Кэл отошел к группе людей, которые метили слепки следов. Он отдал им кроссовки Синтии и, вероятно, стал разъяснять задачу предстоящей ночной вылазки, указывая большим пальцем в мою сторону. Люди удивленно глазели на меня.
У импровизированной стойки я взял две кружки кофе — одну для себя, другую принес Синтии, которая листала предварительные отчеты о результатах анализов.
— Спасибо. Посмотри вот это. — Она подала мне листки о снимках следов обуви. — Нашли отпечаток гладкой подошвы, седьмого размера, вероятно, женская туфля. Что делать даме на стрельбище?
Я перелистал отчет. В нем утверждалось, что след недавний.
— Интересно. Но может быть, он оставлен несколько дней назад? Дождей уж неделю не было.
— Верно, не было, — согласилась Синтия. — Все равно это надо иметь в виду.
Минут пятнадцать мы листали отчеты различных специалистов, потом Кэл подозвал нас к секции, где сидела женщина за микроскопом.
— С той расческой вы в точку попали, — сказал Кэл. — Откуда столько волос?
Я похлопал его по лысине:
— Не отсюда.
Женщина за микроскопом прыснула и снова прильнула к объективу. Кэл надулся и обратился к Синтии:
— Вы одна с мозгами в вашей паре — хотите взглянуть?
Синтия села перед микроскопом. Эксперт, специалист Лаббик, пояснила:
— Волос справа обнаружен в раковине умывальника в мужском туалете на стрельбище номер шесть. Волос слева снят со щетки.
Синтия, собственно, осмотрела двадцать волосков, снятых со щетки, чтобы убедиться, что все они принадлежат одному человеку. Статистика и логика говорят, что чужих волос на щетке быть не должно, но я для заключения проверю все до единого.
Меня подмывало сказать: «Ближе к делу, милая», — но рядовые эксперты обижаются, когда им не дают высказаться.
— Все прошедшие наблюдение волосы, — чеканила специалист Лаббик, — имеют, как мы говорим, классификационные признаки, то есть абсолютно совпадают с данным образцом. В суде они могут служить доказательством невиновности подозреваемого, но не доказательством виновности, поскольку оба образца не имеют корня и мы не можем определить доминирующий ген и пол подозреваемого.
— Я думаю, это им известно.
— Совершенно верно. Итак, образец, обнаруженный в рукомойнике, не имеет корня, но по стержню я установила, что у человека, которому он принадлежит, первая группа крови. Человек, чьи волосы сняты со щетки, также имеет первую группу крови. Кроме того, оба волоса принадлежат индивидууму белой расы, они совпадают по текстуре, цвету, отсутствию признаков искусственной обработки и общему состоянию здоровья.
Синтия подняла голову от микроскопа.
— Да, выглядят они одинаково.
— Я придерживаюсь мнения, — заканчивала доклад специалист Лаббик, — что волосы принадлежат одному и тому же лицу, хотя образец, найденный в рукомойнике, слишком мал и не может быть подвергнут спектральному анализу, который показал бы иные признаки идентичности. Кроме того, дальнейшие наблюдения могут повредить этот образец... Что касается волос, снятых со щетки, у некоторых имеются корни. Через час я доложу вам подробнее — ген и пол человека, которому они принадлежат.
— Понятно, — отозвался я.
Синтия встала и сказала специалисту Лаббик:
— Будьте добры, запечатайте образцы и приложите к заключению.
— Хорошо, мэм.
— Благодарю вас.
— Этого достаточно для ареста? — спросил у меня Кэл.
— Нет, достаточно для того, чтобы присмотреться поближе к этому субъекту.
— Кто он, этот субъект?
Я отвел Кэла в сторону.
— Этого субъекта зовут полковник Чарлз Мур. Ты сличишь следы его колес. Он ведает Учебным центром, непосредственный начальник потерпевшей. Хочу опечатать его кабинет, а потом перевезти его сюда.
— Тем временем, Кэл, — сказала подошедшая Синтия, — распорядитесь, чтобы сличили пальчики на щетке для волос с пальчиками на джипе, на мешке для мусора и на всем его содержимом.
— Понятно. Но даже если пальчики совпадают, то это еще не доказывает его присутствия на месте преступления. Мур и Кемпбелл были хорошо знакомы друг с другом. Он сумеет правдоподобно объяснить, почему его отпечатки есть и на джипе, и, допустим, на кобуре.
— Догадываюсь. Но ему труднее объяснить, почему он лапал мусорный мешок и разъезжал возле пятого стрельбища, — возразил я.
— Да, однако надо еще доказать, что он был там в момент убийства.
— Понимаю, поэтому я хочу, чтобы ты сравнил пальцы на щетке с пальцами на палаточных кольях. Если у нас будут снимки его колес и отпечатки пальцев совпадут, тогда петля на его поганой шее стянется туже.
— Ладно, ты сыщик, тебе и карты в руки. Я бы тоже голосовал за «виновен», но в наши дни все так перепуталось.
Кэл ушел.
— Если допросить Мура и предъявить доказательства, — сказала Синтия, — есть большая вероятность, что он признается в содеянном.
— Такая вероятность есть, но есть и другая: он утверждает, что ничего подобного не совершал. И тогда нас в два счета упекают под трибунал и там — тоже в два счета — определяют, что полковник вооруженных сил США не душил дочь генерала Кемпбелла и что уорент-офицеры Бреннер и Санхилл опорочили честного офицера, упустили время для поимки настоящего преступника, опозорили себя и армию.
Синтия задумалась.
— Хотя все улики против Мура, у тебя еще есть сомнения?
— А у тебя?
— Кое-какие есть. Я просто не представляю, чтобы Энн Кемпбелл проделывала свои штуки с этим типом. Не представляю, чтобы у него хватило духу задушить ее. Он, конечно, психопат, по всему видно, может подсыпать отраву в кофе, но чтобы голыми руками...
— Меня это тоже тревожит, хотя, с другой стороны... Может быть, она сама попросила его, умоляла убить ее. У меня был такой случай. Подозреваю, что он прибегал и к галлюциногенам, этой дряни у них в Учебном центре полно.
— Вполне вероятно.
У входа показалась фигура полковника Кента.
— А вот и наш страж закона, — сказал я.
Мы пошли ему навстречу.
— Есть что-нибудь новенькое? — спросил он.
— Подбираемся к одному человеку, Билл. Жду отпечатков с пальчиков и резины.
Он вытаращил глаза:
— Правда? Кто же это?
— Полковник Мур.
Мне показалось, что он задумался, потом кивнул:
— Возможно.
— Почему «возможно», Билл?
— Как вам сказать... Они были близко знакомы, и он мог воспользоваться случаем. Нет, я бы не отказывался от этой версии. Вот только какие у него были мотивы.
— Этого я не знаю... Билл, расскажите мне о капитане и генерале Кемпбелле.
— Что вы хотите знать?
— У них были хорошие отношения?
Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Нет.
— Поподробнее, прошу вас.