— Справедливое замечание, полковник, — кивнул я. — К несчастью, мы с вами живем во времена законности, и наши личные эмоции вряд ли приемлемы. Я занимаюсь убийствами вот уже десять лет, полковник, да и вы их немало повидали. В большинстве случаев преступник — будь то мужчина или женщина — уверен, что он был прав. Присяжные в гражданских судах в последнее время нередко соглашаются с ними. Дело упирается лишь в одно: если вы полагали, что ваши действия оправданны, скажите об этом прямо.
Кент настороженно взглянул сперва на меня, потом на Синтию и сказал:
— Я побывал сегодня в часовне. И хотя я и не религиозный человек, я все же помолился за нее. Она выглядела вполне умиротворенной, между прочим. Конечно, это постарались гримеры, но мне хотелось бы думать, что ее душа обрела наконец свободу, а дух блаженство… — С этими словами он повернулся и ушел.
Мы с Синтией некоторое время сидели молча в мрачной тишине кабинета, затем Синтия нарушила ее:
— Что ж, теперь мы знаем, куда переселились страдания и муки Энн Кэмпбелл.
— Да.
— Полагаешь, он признается?
— Не знаю пока. Все будет зависеть от того, кто победит в последнем сражении, которое должно завершиться к рассвету.
— Я не признаю самоубийства, Пол, и у тебя не было права даже намекать ему на него.
— Люди порой находят в мысли о самоубийстве свое последнее утешение, — пожал плечами я. — Она избавляет их от многих бессонных ночей.
— Чепуха!
— Нет, это Ницше.
— Безумие. — Она встала. — Пошли искать Бейкер.
— Кайфер, — поправил ее я и тоже встал с места, сунув под мышку папку с распечатками. Мы покинули кабинет и здание и вышли наружу, в душную ночь.
На ступенях перед входом в штаб-квартиру начальника военной полиции я остановился, привлеченный всполохами зарниц. Ветер набирал силу.
— Будет гроза, — заметил я.
— Это же Джорджия, — сказала Синтия. — Лучше бы ей разыграться на две ночи пораньше…
— Вот именно. Но говоря ближе к делу, должен отметить, что если бы мужчины не насиловали женщин, если бы ведомства не пытались любым способом отмежеваться от преступлений и если бы родители находили со своими детьми общий язык, а месть не казалась бы столь притягательной, да вдобавок если бы единобрачие являлось биологическим императивом и все обращались бы с другими так, как им бы хотелось, чтобы обращались с ними самими, тогда мы с тобой остались бы без работы, а тюрьмы бы пустовали.
Синтия взяла меня под руку, и мы спустились по лестнице к моему «блейзеру».
Едва мы сели в машину, как на нее упали первые капли дождя, и Синтия спросила меня:
— Где мы будем искать Кайфер?
— Она сама нас найдет.
— А где она нас найдет?
— Там, где ей известно, что мы наверняка будем: в гостинице для офицеров. — Я повернул ключ зажигания, включил передачу и фары и тронул автомобиль с места. Дождь усиливался, и вскоре мне пришлось запустить дворники. Мы молча ехали по опустевшим улочкам гарнизона. Часы показывали без десяти двенадцать ночи, но, несмотря на позднее время и почти бессонную предыдущую ночь, я чувствовал себя великолепно. Когда мы спустя несколько минут заехали на парковочную площадку перед гостиницей для офицеров, я едва слышал за шумом дождя собственный голос.
— Может, донести тебя до самой двери? — спросил я.
— Нет. Может, это тебя донести до самой двери, — отозвалась Синтия.
Все-таки у современных женщин есть некоторые хорошие качества: они, например, не тают под дождем. Мой костюм выглядел дороже ее наряда, и выходить из машины я не торопился. Но ливень и не думал стихать, так что мы в конце концов решились и выскочили наружу.
Благодаря умельцам из армейского инженерного корпуса площадка была затоплена водой, и мы промочили ноги и промокли насквозь, пока добежали до входной двери, а до нее было не менее пятидесяти метров. Но признаться, это было здорово.
В вестибюле дежурный, молодой капрал, сообщил мне:
— Тут мидлендские полицейские оставили для вас кое-какой багаж, сэр.
— Правильно, — кивнул я, отряхиваясь. Мой приятель Берт демонстрировал мне, что он умеет держать слово. — И где же он? — поинтересовался я. — Наверное, в моем номере, распакованный, а все вещи, надеюсь, выглажены и развешаны в шкафу?
— Нет, сэр, они вон там, на полу.
— Сколько звездочек у вашей гостиницы, капрал?
— Если добавят еще одну, то будет ноль, сэр.
— Это точно. Для меня есть какие-нибудь записки?