— То же самое. Я ведь тоже мужчина. Так что чаще думаю головкой, а не головой.
— О’кей, довольно! — расхохоталась Синтия. — Поехали дальше.
Я сел в кресло и задумался.
— Ладно, именно на этом этапе мы не знаем, что там происходило. Кент подходит к границе пятого стрельбища и видит впереди при свете луны на шоссе две машины — джип и «бьюик», который его обогнал. Нам известно, что к этому времени разговор Энн с отцом, скорее всего, закончился.
— Но Кент остается там, где он стоит, — уточнила Синтия.
— Да, мы знаем наверняка, что Кент пока еще не понял, кому принадлежит этот «бьюик», на котором приехал на шестое стрельбище генерал Кэмпбелл. Кент все наблюдает издалека, с расстояния, скажем так, двухсот-трехсот метров. Возможно, что он и слышал кусок разговора между отцом и дочерью, потому что ветер дует с юга. Однако он достаточно благоразумен, чтобы не выставляться полным идиотом и не встревать в столкновение с неизвестным мужчиной, который может быть вооружен.
— Нет, — возразила Синтия, — к этому времени генерал уже достаточно услышал от дочери и сел в машину.
— Возможно и такое, — согласился с ней я. — Значит, генерал тронул машину с места, и Кент опять спрятался в канаве. Иначе быть не могло, раз ни Мур, ни генерал не видели чужой машины. Кент пришел туда пешком.
— А когда генерал уехал, он вылез из канавы и подошел к джипу Энн Кэмпбелл.
— Правильно. И действовал он решительно, не теряя времени, готовый ко всему — к изнасилованию, любовному разговору, примирению и даже убийству.
Мы помолчали, она — сидя на кровати, я — в кресле, прислушиваясь к звуку дождя снаружи. В этот момент оба мы размышляли наверняка об одном и том же: не примериваем ли мы петлю на шею невиновного человека, расслабившись в этой комнате. Но даже если мы и ошибались в каких-то деталях, этот человек уже многое сказал о себе, или же намекнул, и сомнений в том, что именно он это сделал, у нас уже не оставалось. Об этом говорили его манеры, его тон разговора, его глаза. Мало того, он утверждал, что она заслуживала этого, хотя у нас пока еще и не было доказательств его вины. Он допустил двойную ошибку.
Синтия наконец свесила ноги с края кровати и сказала:
— И вот Кент обнаруживает Энн Кэмпбелл привязанной к палаточным колышкам на стрельбище, в слезах, но при этом он не может понять, изнасиловали ее или же она дожидается здесь своего следующего любовника.
— Это трудно точно сказать, — заметил я. — Но он наверняка медленно приблизился к ней, как сказал нам Кэл Сивер, наклонился над ней, и она вряд ли обрадовалась этой встрече.
— Мне кажется, она испугалась.
— Мне лично думается, что ее не так-то просто испугать. Но она находилась в заведомо проигрышном положении. Он что-то ей сказал, она что-то ответила. Она решила, что отец ее снова предал, и приготовилась ждать до семи утра, пока не появится грузовик с часовыми, и мысленно смирившись с этим, даже радуясь, что таким образом отомстит ему за предательство: только представь себе — генеральскую дочь видят голой двадцать солдат!
— Но она понимает, что до отца в конце концов это тоже дойдет, и он вынужден будет вернуться, чтобы предотвратить столь позорную ситуацию. Так что в любом случае она хочет, чтобы Кент убрался.
— Возможно. Он ей нарушает все планы. Он замечает штык, воткнутый в землю, если, конечно, считать, что генерал не взял его с собой, и хочет разрезать веревки. Или же осознает, что в таком положении ей не отвертеться от разговора с ним, и спрашивает ее, что происходит, а может быть, предлагает ей выйти за него замуж, короче говоря, завязывается диалог, и Энн, не раз побывавшая в роли привязанной к столбикам кровати у себя в подвальной комнате, не столько напугана или смущена, сколько раздражена и нетерпелива. Мы просто не знаем, что она ему говорила и как развивались события.
— Это так, зато нам известно, чем этот разговор закончился.
— Правильно. Возможно, он закрутил веревку, чтобы она его выслушала, не исключено и то, что он как-то ласкал ее, одновременно вызывая сексуальную асфиксию — чему она же его, скорее всего, и научила… но в какой-то миг он затянул петлю потуже, и ему расхотелось ее ослаблять.
Мы оба надолго замолчали, мысленно проигрывая эту ситуацию, потом Синтия встала и сказала:
— Приблизительно так все и случилось. Потом он пешком вернулся на шоссе, осознал, что натворил, и побежал назад к своему джипу. Может быть, он добежал до машины даже раньше, чем чета Фоулеров выехала из дому, помчался на бешеной скорости домой и добрался до Бетани-Хилл, когда Фоулеры только еще выезжали на стрельбище. Возможно, что они с ним даже где-то разминулись на улице. Кент приехал к себе домой, поставил машину жены в гараж, потом вошел в дом, вымылся, скорее всего, и стал ждать телефонного звонка от своих подчиненных. Не уверена, что он заснул.