— Попрошу ваши документы на машину и водительские права, сэр!
Я предъявил ему и то и другое, и он сказал:
— Сэр, попрошу вас развернуться на ближайшей развязке и следовать в обратном направлении за мной.
— Зачем?
— Не знаю, мне передали приказ по радии.
— Шеф полиции Мидленда Ярдли?
— Да, это его приказ, сэр.
— А если я откажусь?
— Тогда я вынужден буду доставить вас в наручниках.
— Другого выбора у меня нет?
— Так точно, сэр.
— Хорошо. — Я подчинился, и мы помчались в направлении Мидленда.
На западной окраине города мы съехали с магистрали на шоссе, ведущее к городской мусорной свалке. Возле мусоросжигательной станции полицейская машина остановилась, я тоже затормозил свой «блейзер» и вылез из него.
Рядом с лентой огромного транспортера стоял Берт Ярдли и наблюдал за разгрузкой грузовика.
Я встал рядом и тоже стал смотреть, как вещи из подвала Энн Кэмпбелл уплывают на ленте в печь.
— Взгляни-ка на этот снимок, сынок, — воскликнул Берт, вертя в руках сделанную «поляроидом» фотографию. — Видишь эту жирную задницу? Это моя задница. А кто эта малышка? — Он швырнул пачку цветных фотографий на конвейер, поднял с земли несколько видеокассет и отправил их туда же. — Я думал, что мы договорились встретиться. Или ты решил взвалить всю эту работу на меня? Давай сгребай это дерьмо, сынок!
Я стал помогать ему складывать на ленту мебель, белье и прочий хлам из комнатки для сексуальных забав. Он сказал:
— Я держу свое слово, сынок. А ты мне не верил, не так ли?
— Нет, я верил. Ведь вы настоящий полицейский.
— Правильно. Что за мерзкая выдалась неделька! Кстати, знаешь что? Я проплакал все похороны.
— Я этого не заметил.
— Я плакал в душе. У многих парней сердце обливалось кровью на этих похоронах. Кстати, ты уничтожил эту компьютерную ерунду, как обещал?
— Я лично сжег диск.
— Правда? Значит, это дерьмо не выплывет наружу, а?
— Нет, можете не волноваться, все чисто.
— Пока чисто, — рассмеялся он и кинул на конвейер черную кожаную маску. — Слава Богу, теперь мы можем спать спокойно. И она тоже.
Я промолчал.
— Послушай, я сожалею, что все так вышло с Биллом.
— Я тоже.
— Может, теперь эта парочка выясняет отношения там, наверху, возле жемчужных ворот? — Он взглянул на жерло печи и добавил: — Или еще где-нибудь.
— Это все, шеф? — спросил я.
— Похоже на то. — Он оглянулся вокруг, достал из кармана фотографию, взглянул на нее и протянул мне: — Сувенир.
Это был снимок обнаженной Энн Кэмпбелл в полный рост. Она стояла, а вернее — прыгала на кровать в подвальной комнате, волосы ее разметались, она улыбалась в объектив, широко расставив ноги и раскинув в стороны руки.
— Это была потрясающая женщина, — сказал Ярдли. — Но я никогда не мог понять, что у нее творится с головой. А ты ее понял?
— Нет. Но мне кажется, что она рассказала нам о нас самих больше, чем нам хотелось бы знать. — Я бросил фотографию на транспортер и пошел к своему «блейзеру».
— Побереги себя, сынок! — крикнул мне вслед Ярдли.
— И вы тоже, шеф. Привет семье!
Я открыл дверцу, и Ярдли снова окликнул меня:
— Чуть было не забыл! Твоя подруга — она велела передать тебе, что надеется еще когда-нибудь увидеться с тобой. Мир тесен!
— Спасибо! — Я сел за руль и поехал прочь со свалки. Повернув направо, я вновь очутился на дороге к федеральному шоссе, убогие строения вдоль которой вполне соответствовали моему настроению.
На федеральном шоссе меня догнал красный «мустанг». Синтия висела у меня на хвосте вплоть до поворота на запад, к Форт-Беннингу. Здесь я притормозил и остановился на обочине. Она сделала то же самое. Мы вышли из машин и остановились рядом с ними, на расстоянии десяти шагов друг от друга. На Синтии были голубые джинсы, белая тенниска и кроссовки, и я понял, что мы из разных поколений.
— Ты проехала свой поворот, — сказал я ей.
— Это лучше, чем упустить свой шанс.
— Ты меня обманула.
— Ну да. А что, по-твоему, я должна была тебе сказать? Что все еще живу с ним? Разве бы ты поверил, что я серьезно намерена с этим покончить?
— Я бы попросил тебя позвонить мне, когда получишь развод.
— Вот видишь? Ты слишком пассивный.
— Я не имею привычки отбивать чужих жен.
Мимо прогрохотал полуприцеп, и я не разобрал ее слов.
— Что? — переспросил я.
— Точно так же ты себя вел и в Брюсселе!
— Впервые слышу об этом месте!
— Столица Бельгии.
— А как насчет Панамы?