— Доброе утро, — сказал я. — Меня зовут мистер Бреннер, я из отдела криминальных расследований. У меня к вам есть несколько вопросов относительно минувшей ночи.
— На вашей личной карточке написано, что вы сержант Уайт, — отметила она.
— Это форма моей тети, — объяснил я, усаживаясь на пластмассовый стульчик. — В этом деле вы не являетесь подозреваемым лицом… — понес я свою обычную вступительную чушь, но на рядовую Роббинс она не произвела никакого впечатления.
Я начал с общего разговора, но в ответ слышал лишь «да» или «нет». Рядовая первого класса Роббинс оказалась непростой штучкой. Лет двадцати, блондинка с короткой стрижкой, аккуратная и опрятная, с умным проницательным взглядом; несмотря на бессонные минувшие сутки, смотрелась весьма недурно. Говорила она с заметным местным акцентом, что наводило на мысль о том, что, как уроженка здешних мест, она пользуется среди равных ей по званию военнослужащих определенным преимуществом и имеет больше шансов сделать быструю карьеру. Я решил перейти наконец к делу и задал первый конкретный вопрос;
— Вы видели в тот вечер капитана Кэмпбелл?
— Она приходила к нам в караульное помещение в двадцать два часа и разговаривала с дежурным офицером.
— Но вы знали, что это именно капитан Кэмпбелл?
— Кто не знает капитана Кэмпбелл?
— А после этого вы ее видели?
— Нет.
— Она больше не приходила на ваш пост?
— Нет.
— В котором часу вы дежурили уже на складе боеприпасов?
— В час ночи. Чтобы смениться в половине шестого утра.
— А за этот промежуток времени кто-либо, кроме военной полиции, появлялся возле поста?
— Нет.
— Вы слышали что-нибудь необычное?
— Крик птицы, сипухи: их не так много в этих местах.
— Ясно. А чего-нибудь странного вы не заметили?
— Видела свет автомобильных фар. Вероятно, машины, на которой она приехала.
— В котором часу это было?
— В два семнадцать ровно.
— Расскажите об этом подробнее.
— Я заметила свет фар. Он на мгновение замер и погас.
— Так фары погасли сразу же, как машина остановилась? Или чуть позже?
— Сразу же. Я заметила фары, когда машина подъезжала, потом они замерли на месте и погасли.
— И что вы об этом подумали?
— Подумала, что кто-то направляется в мою сторону.
— Но ведь фары замерли на месте.
— Да. И я слегка растерялась тогда.
— Вам не пришла в голову мысль сообщить об этом офицеру?
— Конечно же, пришла. Я подняла трубку и позвонила.
— Кому именно?
— Сержанту Хейсу в караульное помещение.
— И что он сказал?
— Он сказал, что там нечего воровать вокруг, кроме как со склада, где я нахожусь. И приказал мне оставаться на посту.
— И что вы ему ответили?
— Я сказала, что все это подозрительно.
— А он что?
— Сказал, что там уборная и кому-то, возможно, приспичило. Сказал, что это, возможно, проверяющий офицер, и посоветовал быть начеку. Еще сказал, — не без колебания добавила она, — он сказал, что в теплые летние ночи там трахаются. Это его слова.
— Могли бы и не уточнять.
— Я не люблю, когда ругаются.
— Я тоже. — Мне подумалось, что эта молодая женщина, с ее бесхитростностью и прямотой, сочетающимися с природной наблюдательностью, может стать отличной свидетельницей на суде. Но я не вписывался в круг людей, с которыми она привыкла общаться, поэтому мне и приходилось тащить все из нее клещами.
— Послушайте, рядовая, вам известно, что случилось с капитаном Кэмпбелл?
Она кивнула.
— Мне предписано найти убийцу.
— Я слышала, что ее изнасиловали.
— Возможно. Поэтому мне нужна ваша помощь. Расскажите, что вам известно, не дожидайтесь моих вопросов. Поделитесь со мной своими ощущениями, впечатлениями.
На ее лице отобразилось некоторое волнение, она закусила нижнюю губу, и по ее правой щеке покатилась слеза.
— Мне нужно было пойти и посмотреть, что там происходит, — всхлипывая, проговорила она. — Я могла бы это предотвратить. Если бы не этот идиот сержант Хейс… — С минуту или две она тихо плакала, а я разглядывал свои башмаки. Наконец я сказал ей, что она выполняла приказ и не могла покинуть своего поста без разрешения командира.
Она поборола волнение и сказала:
— Верно, но, будь на моем месте любой другой нормальный человек с винтовкой, он бы непременно сходил бы туда и проверил, что там творится. А я просто стояла как дура, хотя и видела, что фары потухли и больше не зажигались. Я не осмелилась позвонить еще раз. И лишь когда я увидела, как подъехали со стороны шоссе другие фары, остановились возле того самого места, потом быстро развернулись и помчались назад по дороге, только тогда до меня окончательно дошло, что стряслась какая-то беда.