Кент потряс головой, словно бы проясняя свои мозги, и спросил:
— Вы уже были у генерала?
— Нет. А разве я обязан был? — удивился я.
— Он хочет вас видеть, и как можно скорее. Он сейчас дома.
— Хорошо. — Потрясенным горем близким убитой многое может прийти в голову, но, как правило, их не тянет на беседу с офицером, производящим дознание по делу. Генералы, я полагаю, сделаны из другого теста, поэтому генерал Кэмпбелл и испытывал потребность продемонстрировать всем, что он продолжает держать события под своим контролем.
— Я разговаривал с Кэлом Сивером, — сообщил я Кенту. — Руководителем бригады судмедэкспертов. Вы его видели?
— Да, — сказал Кент. — Он, кажется, владеет ситуацией. Ему удалось что-нибудь обнаружить?
— Пока нет.
— А вам?
— У меня есть предварительный список подозреваемых.
— Как, уже? — вытаращился на меня почти испуганно Кент.
— И кто же в нем?
— В первую очередь — вы.
— Что? О чем это вы говорите, черт бы вас подрал, Бреннер?
— Я подозреваю каждого, кто был на месте преступления или в городском доме убитой. Эксперты соберут все следы и отпечатки, и я буду вынужден включить всех наследивших в круг подозреваемых, потому что невозможно определить, побывали ли они на месте преступления до убийства, во время него или уже после. Таким образом, в список подозреваемых попадают: сержант Сент-Джон, рядовая Кейси, вы, полковник, ваши сотрудники, находившиеся на месте преступления, Синтия и я сам. Вещественные улики — вещь упрямая, с ними нельзя не считаться, тем более с материалами экспертизы.
— Тогда начните с выяснения алиби, — предложил Кент.
— О’кей. У вас оно есть?
— Хорошо… Я был дома и спал, когда мне сообщили о случившемся.
— Вы живете в гарнизоне. Так?
— Именно так.
— Когда вы вернулись домой?
— Приблизительно в полночь. Я поужинал в городе, потом вернулся на работу и засиделся допоздна. Потом сразу отправился домой.
— Ваша супруга может это подтвердить?
— Нет, она гостит у своих родителей в Огайо.
— Любопытно.
— Катитесь к черту, Пол. Ясно?
— Эй, полковник, выбирайте-ка выражения.
— Знаете, ваши шутки совсем не смешны. Убийство и круг подозреваемых мало подходят для шуточек.
Я взглянул на Кента и понял, что он действительно возбужден.
— И без ваших шуточек у нас будет достаточно дерьма: всяческих слухов, сплетен, недомолвок, указываний пальцами и подозрений. Нам не нужно, чтобы вы еще и усугубляли ситуацию.
— Ладно, — согласился я. — Извиняюсь. Но я полагал, что три стража порядка могут обменяться мнениями. Ведь все, что здесь говорится, останется в стенах этого ангара, Билл, между нами, так что мы можем рассуждать вслух и даже делать попутно дурацкие замечания. О’кей?
Но Кента это явно не успокоило.
— А где вы сами были минувшей ночью? — нанес ответный удар он.
— В своем временном пристанище — трейлере, в полном одиночестве, до половины пятого утра. В пять ноль-ноль я уже был на оружейном складе. Свидетелей нет.
— Вот видите! — победно воскликнул Кент, злорадствуя, что и у меня нет алиби. — А что у вас, Синтия?
— Я добралась до офицерской гостиницы в семь вечера и до утра писала заключение по делу Нили, потом легла спать, одна, а разбудил меня стук в дверь сотрудника военной полиции. Это было в половине шестого.
— Никогда в жизни не слышал более слабых алиби, — подытожил я. — О’кей, пока оставим вопрос открытым. Главное заключается в том, что этот гарнизон — словно небольшой городок, и в круг знакомых, друзей и родственников убитой входят лица из высших слоев общества. А вам, полковник, хотелось бы, как я понимаю, чтобы подозрение пало на чужака. Верно?
— Да, именно так. Но только не надо все утрировать.
— Зачем вы послали своего сотрудника к мисс Санхилл?
— За тем же, зачем и связался с вами: вы заезжие таланты.
Вернее было бы ответить на мой вопрос так: «Нам нужны два дознавателя, ничего не подозревающие о том дерьме, о котором всем местным прекрасно известно».
— Насколько хорошо вы знали Энн Кэмпбелл? — спросил я.
Поколебавшись немного, полковник сказал:
— Достаточно хорошо.
— А если поточнее?
Несомненно, полковник Кент, старший по званию коллега, не испытывал восторга от такого рода вопросов. Но он был профессионалом и знал свои обязанности. Поэтому он вымучил улыбку и спросил в свою очередь:
— Может быть, напомним друг другу о наших правах?