— Дайте мне еще время. — Голос ее был так тих, что ему пришлось наклониться, чтобы разобрать ее слова.
— Время! Разве король уже не отсыпал вам этого товара более чем щедро? Прошло уже Бог знает сколько месяцев с тех пор, как члены специальной комиссии впервые навестили вас. С тех пор уже много воды утекло. Теперь воды не осталось… Мадам, это будет самое вредное для моего здоровья поручение за всю мою жизнь, если мне придется попросить вас сопровождать меня в Лондом сегодня ночью.
Печальные решетки на воротах Тауэра поднимутся, чтобы пропустить ее внутрь. Поместят ли ее в ту же камеру, которая была не так давно свидетелем громких речей Анны, и не отзовется ли эта женщина эхом на ее собственные рыдания в предвидении ужасной смерти? Леди Кингстон вовсе не надо было падать перед ней на колени в этот раз, перед осужденной на неминуемую гибель… Мария вдруг обнаружила, что держит в руках перо, а весь мир вокруг сузился до размеров листка бумаги. Как зачарованная она поставила свое имя раз, и еще раз. Как только она последний раз написала «Мария», гроза за окнами разразилась в полную силу. Теперь Риотсли приходилось кричать, чтобы она услышала его за раскатами грома:
— Ну вот, дело сделано, мадам. Я вам так признателен. — Кому нужны его благодарности! Он почувствовал, что весь вспотел, пока присыпал песком документ, тщательно сворачивая его и прикладывая печать. В течение нескольких вредных для нервов минут он уже считал, что его миссия провалится, пока вдруг успех не повернулся к нему лицом.
Его ликующие мысли неслись, опережая время. Сегодняшнее достижение станет краеугольным камнем в его карьере. Кто знает, чем она теперь закончится? В один прекрасный день может стать вакантным пост лорд-канцлера, и кто будет более достоин занять его, чем мистер Риотсли? Его взгляд, брошенный на Марию, был почти нежным.
— Миледи, теперь я оставляю вас с миром. — В том, что он говорил, была какая-то им самим неосознанная ирония. — Но прежде я уполномочен сообщить вам, что вскоре вам будет возвращен ваш собственный дом. В надлежащем порядке с вами свяжется его величество, в надлежащем порядке.
Он пожелал ей всего доброго, и Мария подумала, что ей следует ответить ему тем же, благо, Риотсли выглядел вполне удовлетворенным. Она услышала, как он вышел, и на этот раз дверь осталась незапертой. Теперь не было необходимости сторожить ее. Поверженный враг не опасен.
После короткого разговора с леди Шелтон Риотсли отбыл, не обращая внимания на непрекращающийся дождь, стремясь как можно скорее покрыть те мили, которые отделяли его от триумфальной встречи в доме Кромвеля.
В маленькой комнате, в которой она прожила так долго, сидела, ссутулившись, девушка, чье изможденное лицо временами освещали вспышки молний. Мария была слепа и глуха к торжеству и могуществу грозы. Она могла только бездумно смотреть в пустоту своего будущего, где уже ничто не играло никакой роли и никогда не будет ее играть, потому что собственной рукой она запятнала свою честь.
Глава девятая
Чапуиз подъезжал к Хансдону со смешанными чувствами. Превыше всего была греющая кровь радость от общения с Марией, которая всегда поднималась в нем, когда он виделся с ней, но подспудно под этой радостью постоянно лежала тревога. Он, который всегда так хорошо понимал ее, сейчас мог вполне оценить тот отпечаток, который наложило на нее недавнее отступничество, и, хотя он редко молился, сейчас он посылал Богу настоятельные и неудержимые мольбы, чтобы ничего не изменилось в их дружеских отношениях. Он страшился, что она увидит в нем Иуду. В конце концов он всегда мог только аплодировать ее отважному длительному сопротивлению, по мере сил помогая и поддерживая его. Но потом, в критический момент, когда она протянула ему руку за помощью, ей досталась только пустота.
Его визит был неожиданным. Ему сказали, что Мария гуляет в саду. Она сидела в конце обвитой вьющимися растениями аллеи, а Елизавета резвилась на траве, солнечные зайчики играли в ее рыжих волосах. Мария обернулась и поспешила навстречу Чапуизу. В ее отношении к нему сохранилась прежняя теплота. Он был потрясен ее совершенной бледностью и темными кругами под глазами. Она потянула его за руку к скамье, а леди Брайан тактично отошла вместе с Елизаветой в сторону.
— Я вряд ли составлю вам компанию.
Мария неодобрительным жестом показала на свою поношенную черную одежду, и Чапуиз с возмущением отметил про себя, что она все еще носит то траурное платье, которое ей с неохотой предоставили после смерти матери и с тех пор так и не поменяли. Посол заложил бы свою душу дьяволу за возможность подарить ей какой-нибудь пышный наряд, так милый сердцу любой девушки, а тем более отпрыску Тюдоров. Вместо этого он постарался хотя бы как-то утешить ее уязвленную гордость.