Огромный Храм Неведомых подавлял, а его высокие, острые шпили показались мне зубами чудовища. Карета объехала здание вдоль глухой белой ограды и остановилась возле единственной узкой железной дверцы. Вот и наступил конец.
- Подай мой багаж, Мэри, - приказала я служанке.
- В монастыре вам не понадобятся платья, леди Теодора.
- Но тебе я их дарить не собираюсь! Не заслужила, – зло ответила я.
Щеки Мэри пошли красными пятнами, и она поспешно вынесла мой саквояж на улицу. В это время один из конвоиров постучался в железную дверцу. Почти сразу раздался лязг отпираемого засова, и монахиня-привратница, которая сидела в будке за оградой, пропустила меня внутрь. Я сделала несколько шагов и услышала, как дверцу за моей спиной закрыли.
- И как тебя зовут, милая?
Я обернулась. Вопрос задала морщинистая низенькая старушка, одетая в бесформенный темно-синий балахон из грубой ткани. Волосы ее скрывал черный платок, а в руках она держала палку, на которую опиралась. Старая женщина беззубо улыбнулась мне.
- Теодора Морельская.
Это имя ее ни капли не впечатлило.
- Какая же ты молодая, Теодора, - покачала головой старуха, мне показалась неодобрительно. – Пойдем, я тебя провожу.
- Прошу вас, не обращайтесь ко мне на ты, - вскинув голову, произнесла я твердо.
Сама понимала, что сейчас это требование выглядело нелепым, вот только терпеть такое от старой простолюдинки, не собиралась.
- Не обращай внимания, милая, - беззлобно рассмеялась она, - ты привыкнешь.
Я сжала зубы так, что казалось они скрипнули. Только сейчас окончательно осознала свое незавидное положение. Там, за высокой белой оградой, я еще была дочерью влиятельного герцога, но, как только переступила порог монастыря, тут же стала никем. Отныне я была не в праве требовать даже просто уважительного обращения к себе.
Старуха вела меня мимо разбитых монахинями цветников к белоснежному зданию с узкими, маленькими окнами. Я искоса посмотрела на свою сопровождающую – стало интересно, как давно она жила здесь. Об этом я ее и спросила. Она ответила тут же:
- Уже лет двадцать, милая. Пришла сюда, когда дом сгорел, в котором находилась вся моя семья.
Не смотря на собственные переживания, во мне шевельнулось сочувствие.
- Как вас зовут?
- Марта, - ответила старуха и зачем-то добавила, - я здесь привратница.
Коридоры монастыря оказались пустыми и гулкими. Не было ни ковров, ни картин, ни драпировок, лишь голые стены, нагоняющие на меня уныние, напоминая, как сильно изменилась моя жизнь. Впрочем, смириться с неуютной обстановкой я бы смогла – потерять свободу было страшнее.
- Вот мы и пришли, - произнесла Марта, остановившись у какой-то двери, - тут ты встретишься с настоятельницей Норой. Удачи, девочка.
Старуха кивнула мне на прощание и ушла, а я, постучавшись в дверь, услышала разрешение войти.
Покои настоятельницы были обставлены неожиданно богато. Я даже удивилась, увидев здесь красивую резную мебель. Сама Нора была женщиной лет пятидесяти с узким, словно высохшим, лицом, желтоватой кожей и темными холодными глазами. На ней были одежды, похожие по покрою на те, что носила Марта, только белого цвета и из ткани значительно лучшего качества.
Женщина с царственным видом сидела в кресле с высокой спинкой и молча разглядывала меня.
- Ты должно быть, Теодора? – уверенно спросила она.
Слышать, как Марта называла меня просто по имени, было неприятно, но тогда я хотя бы верила, что старушка не стремилась меня обидеть. Если даже привратница считала себя в праве обращаться меня безо всякого уважения, то спорить с настоятельницей тем более было бессмысленно. Нора казалась слишком высокомерной и словно хотела так указать мне на мое место.
Я ответила ей прямым взглядом:
- Меня зовут Теодора Морельская.
Интересно, на сколько хватит моего терпения… Я еще раз пообещала себе, что придумаю способ выбраться отсюда. Возмущение, поднимающееся откуда-то из глубины души к горлу, отступило.
- Забудь о своем происхождении. Все монахини здесь сестры, а я для них - мать.
Ответа от меня настоятельница не дождалась.
- Думаю, тебе придется нелегко, - предупредила меня эта женщина. – Сейчас придет сестра Кенна, которая проводит тебя в отведенную тебе келью. Слушайся ее во всем.
- В чем слушаться? Я хочу узнать, какие у меня обязанности.