- Здравствуй, – сказал он и, целуя ладонь герцогини, очень тихо добавил, - ты неважно выглядишь, сестренка.
- Здесь душно, Моррис. Проводи меня на балкон.
Она взяла брата под руку, и пара двинулась в сторону высоких застекленных дверей.
В отличие от герцогини, чье лицо словно вырезал скульптор, черты Морриса казались мягкими и как будто смазанными, хотя его фигура была подтянутой – лишнего веса этот мужчина никогда не имел. Он был блондином, как и сестра, но совершенно другого, более теплого оттенка.
- Как ты? – спросил он, как только они вдвоем оказались на балконе, вдали от чужих ушей. - Мне ты можешь рассказать все.
- Все очень плохо. Так плохо! – плечи женщины опустились. – Альберт тяжело болен, и лекари говорят, что он уже вряд ли встанет с постели. Хотя, если не будет волноваться, может прожить еще долго…
Лорд Моррис ласково приобнял сестру за плечи, давая выговориться.
- А еще она все время перед глазами! Такая же ушлая, как и ее мать.
Мужчине понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о ком речь.
- Раньше ты не жаловалась на падчерицу.
Леди Гертруда кивнула:
- А я раньше не знала, какая она. Поверила в ее послушание и добрый нрав! Помнишь, после того, как родился Ричард, - в голосе женщины слышалась затаенная боль, - я могла умереть и долго восстанавливалась после родов, тогда Альбер и спутался с матерью Доры.
Лорд Моррис с сочувствием посмотрел на герцогиню и продолжил внимательно ее слушать, хотя эта история уже была ему известна.
- С помощницей кухарки! О, она знала, как не упустить свою выгоду, и родила Альберту ребенка. К счастью, справедливость все же есть в этом мире, и та женщина умерла. Но ее дочь оказалась такой же – просто наказание для моей семьи. Я ведь приняла ее и позволила жить в моем доме, когда Альберт решил признать девчонку. Думаешь, я была счастлива, когда он сказал, что ему нужен второй ребенок, которого я не могу родить?
- Это уже в прошлом, - попытался успокоить герцогиню брат.
- И я так считала… А она теперь получит все, что принадлежало по праву моему Ричарду! Я знаю, что она в тайне радуется его смерти.
- Не наговаривай. Зачем ей это? Мне всегда казалось, что леди Теодору устраивало ее прежнее положение.
- Леди! Какая же она теперь леди! – герцогиня вдруг резко замолчала. – Ничего. Я этого так не оставлю.
Во взгляде лорда Морриса проскользнула тревога – он хорошо знал горячий нрав сестры.
- Только не наделай глупостей.
- Конечно. Хотя что можно считать глупостью в моем положении!
Маленький флакончик с ядом, купленный у надежного лекаря, уже был спрятан среди белья герцогини. Яд был медленным, и его обязательно требовалось принимать регулярно, зато смерть выглядела как затяжная болезнь. Оставалось только решить, куда добавить это снадобье. Леди Гертруда хотела верного результата, поэтому пока не спешила.
***
Если бы не стена позади меня, я бы, наверное, упала, когда увидела его. Он стоял в окружении приятелей и улыбался, глядя на меня. Мужчина, почти сломавший мне жизнь, сказал что-то, и люди вокруг него рассмеялись. Отвести взгляд от графа казалось невозможным: он словно заворожил меня так, что я даже дышать забыла.
Почему-то мне и в голову не приходила мысль, что я могу встретить его здесь, хотя я должна была подумать об этом! Я словно забыла о существовании Гектора Ронского, стерла его из памяти, и только сейчас поняла, какую ошибку совершила. Забывать об этом мужчине было опасно, потому что он получил надо мной странную власть. То, что я испытывала, внезапно встретив его, не было страхом, это было нечто, что, наверное, чувствует мышка перед открытой змеиной пастью.
Самое ужасное, что в этом огромном дворце было некуда бежать. Скрыться в каком-нибудь укромном месте было нельзя – вдруг бы он нашел меня там, и тогда мы оказались бы наедине. Оставаться в зале я тоже боялась. Я чувствовала, что Ронский готовится подойти ко мне, а медлит только из-за того, что смакует мой страх. Это немного отрезвило, и я постаралась хоть немного успокоиться. Но только раздавшийся совсем рядом мужской голос помог окончательно сбросить наваждение.
- Прекрасный прием, леди. Сегодня в этом зале собралось не меньше тысячи человек.
- Меньше тысячи, - невольно вырвалось у меня.
Я прикусила язык, но было поздно. Мне бы следовало восхититься щедростью короля, а не спорить с незнакомым лордом. Я повернулась к нему и по костюму темного цвета, необычному в этом зале, узнала молодого мужчину, разговаривавшего чуть раньше с принцем Элиотом.