Немного ее уверенности словно передалось мне, и стало чуть легче.
И я стала ждать отца. Понимала, что ради меня он не отдаст под суд единственного сына, ведь за насилие над дворянкой полагалась тюрьма, но верила, что отец найдет способ наказать моих обидчиков. Графа я ненавидела люто, желала ему смерти, представляла мертвым – это утешало меня. Однако по какой-то причине Ричарда так ненавидеть не получалось. Но ведь от родственника я не ждала предательства, поэтому виноват мой сводный брат был еще сильнее графа! И все же Ричард вызывал у меня брезгливость, отвращение и презрение, но никак не ненависть.
Только одно было хорошо: от той страшной ночи у меня остались лишь смутные воспоминания. Я помнила боль, чувство унижения, руки Ричарда, которые крепко держали меня, и лицо Гектора надо мной. Остальное в памяти не задержалось, и я была рада этому.
Лекарь пришел уже на следующее утро. Осмотреть себя я не позволила, но за средство от нежелательных последствий была искренне благодарна.
Выходить из комнаты не хотелось. В ожидании приезда отца я запиралась изнутри и постоянно проверяла, закрыта ли дверь. К себе пускала только служанку и мачеху, которая, правда, и приходила еще всего лишь однажды. Даже, когда мне передали, что граф покинул замок, свое затворничество я не прервала. Мой владел страх, а от мыслей, что Ричард где-то поблизости становилось тошно.
Кроме того, никак не отпускала тревога. Какое будущее могло теперь у меня быть… Надежда, что все останется по-прежнему, жила во мне, но была слабой. Я помнила, как граф Ронский угрожал мне свадьбой, и боялась, что отец согласится выдать меня за него. Этого я не смогла бы вынести. И твердо решила, что не соглашусь стать графиней Ронской даже под страхом смерти.
Меня приходила навестить Клара, и ей сообщили о моей болезни. В ответ на короткое письмо, написанное мной подруге, я получила пожелания выздоровления. Наверное, при личной встрече я могла бы рассказать Кларе все, поэтому увидеться с подругой хотелось. Мне было очень нужно чье-то сочувствие, одиночество угнетало.
Так прошла целая неделя, и я, наконец, нашла в себе мужество выйти наружу. Я была бледной, выглядела нездоровой и уставшей, поэтому слухи о моей тяжелой болезни должны были подтвердиться. Недолго проходив по саду, вернулась к себе. Вообще-то, потребности в прогулках у меня не было, но просидеть всю оставшуюся жизнь у себя в комнате было нельзя.
Через несколько дней, из окна спальни я увидела суету во дворе. Слуги бегали, распрягали коней, носили багаж. Я улыбнулась – еще никогда возвращение домой герцога не приносило мне такой радости.
Я глубоко вдохнула и вышла в коридор. Ждать в комнате, когда отец решит меня увидеть, я не собиралась. Поймав удивленно поглядывающего на меня слугу, я спросила у него, где сейчас герцог.
- Его Светлость у себя. Вместе с Ее Светлостью.
В страшном волнении я поднялась на третий этаж, подошла к резным дверям покоев герцога и постучалась.
- Войдите! – громко раздалось оттуда.
Я нервно одернула домашнее платье и толкнула дверь.
Глава 3
Я увидела отца сразу, как только переступила порог: темный силуэт герцога ясно выделялся на фоне окна. Он стоял ко мне спиной, заложив руки за спину.
- Ты, кажется, должна быть сейчас у себя, - внезапно раздалось откуда-то сбоку.
Я вздрогнула, резко повернулась и только теперь заметила сидящую на пуфике мачеху. Она смотрела на меня строго и словно с осуждением.
- Ступай, дорогая. Оставь нас с Теодорой наедине, - прозвучал голос отца.
Лицо герцогини сложилось в обиженную гримаску, и она с достоинством поднялась. Мой настороженный взгляд проводил мачеху до дверей. Перед тем как выйти, она обернулась и как будто хотела что-то сказать, но в последний момент передумала.
Раздался хлопок закрывающейся двери, и затем наступила тишина – отец смотрел в окно, а я вдруг испытала неуверенность и сжалась. Что теперь он думал обо мне… Было отчаянно стыдно.
- Ты честная девушка, Теодора, и твое поведение всегда было достойным, - произнес отец, не оборачиваясь.
Я молча глядела на его спину, а он добавил чуть погодя:
- Верю, что ты ничем не заслужила того, что с тобой случилось.
- Спасибо! – сглотнула комок в горле и шагнула к отцу.
Герцог, наконец, посмотрел на меня. Лицо его выглядело застывшим, лишенным эмоций.
- Мне жаль, что судьба оказалась к тебе так жестока. Жизнь часто бывает несправедливой.
Я удивилась – такие пространные рассуждения были совсем не в духе отца. И вообще он вел себя странно.