— Наконец-то, а то я думал, эти мучения никогда не закончатся. Ты что, уже готов? Ну… подожди, сейчас тоже приведу себя в порядок.
Рыцарь скрылся в доме, из которого стал доноситься непонятный шум. Потом опять выглянул и спросил:
— А где наши лошади?
— На задней части двора. Я уже их подготовил (собственно, если бы я не заботился от твоей лошади, она давно уже умерла от голода и заболела от грязи). А доспехи лежат в доме в углу. Давай собирайся быстрее.
— Спасибо Роди, я твой должник, — опять «улыбнулся» Эмиль. Повернулся, чтобы уйти обратно в дом, остановился о чем-то вспоминая и, оглянувшись, задал еще один вопрос:
— Слушай, а тут была, эта… местная. Где она? И остальные?
— Ты вчера слегка… перестарался. И мне пришлось «прибраться». Вон следы остались. Если хочешь ее увидеть, можешь прогуляться до того подлеска, — с каменным выражением лица, сказал Родерик, слегка махнув рукой в неопределенную сторону, и продолжил, — остальных я прогнал… уже давно.
Как он и ожидал, желания проверять его слова у Эмиля не возникло от слова «совсем». Тот, обратив внимание на измазанный кровью порог дома и полосы, тянущиеся через двор, ушел внутрь, бормоча себе под нос: «Странно, жаль ничего не помню, но наверно было здорово».
…
Спустя час, два рыцаря, ведя своих лошадей, под уздцы вышли за пределы фермы.
— Э-э, это… Роди, а где все? — резко остановившись так, что даже лошадь всхрапнула, спросил, Д’Алиона, Эмиль, неожиданно осознавший, что их должно быть больше чем двое.
«Ага, и года не прошло, как ты вспомнил, что вроде командуешь отрядом, пьяный м****», — мысленно усмехнулся Родерик. Однако вслух, он сказал, естественно, другое:
— Сам же отдал им команду возвращаться обратно на место основной стоянки и там переночевать. Еще перераспределил людей по поисковым партиям и задал новые направления. Только велел дождаться приказа.
Затем, добавил, но уже про себя: «Если бы я это не делал почти каждый день, то все тоже давно бы спились и передрались. А ведь это твоя работа! Хотя есть тут положительный момент. Направления смог задавать с максимально возможным отрицательным результатом поиска. Но увы, нашли все равно слишком многих».
— Странно, ничего не помню, но, скорее всего, так и есть. Да точно, именно так я и сделал! — уже утверждающе произнес Эмиль и запрыгнул… увы, лишь попытался запрыгнуть на лошадь. Его повело и он чуть не скатился с другой стороны, но удержанный рукой Д‘Алиона просто распластался на крупе в позе лягушки. С трудом выпрямился, и замер, пошатываясь, похоже, пытаясь одновременно удержать рвотные позывы и головную боль.
Наконец, слегка успокоив взбунтовавшийся желудок и, придя к согласию с верхней, иногда все-таки нужной, частью тела, он повернулся и спросил:
— Ну, что, едем?
— Ты давай вперед, а я доделаю до конца нашу работу.
— До конца? — переспросил морщась Эмиль, но уже гораздо быстрее справившись с памятью, сам же себе ответил, — ах да, тут же все сжечь надо. Завидую я тебе. Мне вот Огонь так и не дался.
«К тебе и Свет то, с трудом пришел, несмотря на весь потенциал. Эх мне бы такие предрасположенности», — подумал Родерик, и произнес вслух:
— Давай поторопись, а то столько времени отряд без надзора. Сам понимаешь, мало ли чего…
На что, Думкофф согласно кивнул, и галопом… рысью… ладно, шаг тоже сойдет за передвижение на лошади, отправился в путь.
…
Д‘Алион терпеливо ждал, когда всадник скроется за дальним поворотом дороги, едва видимой в пролеске и скорее напоминавшей тропу. Ферма была построена недавно и в очень отдаленном месте, хозяева еще не накатали колею. А теперь уже никогда этого и не сделают.
«Вот почему так странно устроено. В ближайшем городе обычное население хоть и отнеслось настороженно к чужакам, но приняло их и даже торговало. Буквально два-три года и никто бы не обращал внимания на уши или хвосты. Но кто-то сверху не хочет таких отношений. Они делают все, чтобы «измененные» по-прежнему находились в этой своеобразной резервации на границе с Землями Демонов. И используют для этого любой, наиболее подходящий на данный момент способ. Например, сейчас появились мы и… теперь здесь опять живут только люди, вернее, даже их нет», — убедившись, что Эмиль уехал, мрачно думал Родерик, пока возвращался в дом.
Зайдя, он сразу направился к крышке погреба в углу небольшого помещения, огороженного под кухоньку и приподняв, крикнул внутрь:
— Все, можешь выходить!
Однако, никто не отозвался, и даже шума слышно не было. «Неужели все-таки она уже…», — подумал рыцарь и, создав малую печать Сияния, быстро спустился, держа на ладони светящийся шарик. На чем-то заполненных корзинах лежала скрючившись небольшая фигурка в окровавленных обрывках одежды. Быстро завернув ее в прихваченный кусок ткани, изображающий ранее занавеску, Родерик поднялся наверх и вышел во двор.
Там он аккуратно на крыльце положил свою ношу. Развернул. Поморщился от увиденного, но не отвлекаясь, взял ее за руку. Сосредоточился и на самой грани ощутил биение Жизни. Выдохнул, поднялся с колен и стал сосредоточенно выводить над телом линии печати Силы. Лечение никогда не было его сильной стороной. Но двухуровневую печать Света он все же мог сделать. Что и получилось. С пятой попытки. Пусть с ошибками, но он их компенсировал, вложив силы гораздо больше, чем требовалось.
После того как печать полностью вошла в тело, некоторое время ничего не происходило, затем, оно вздрогнуло и захрипело. Родерик придержал голову, давая прокашляться и отдышаться. Наконец, более-менее придя в себя, лежащая на крыльце приподнялась и посмотрела на рыцаря. Большие темные глаза на красивом, похожем на детское, личике, серые волосы вьющейся копной вокруг него. Почти человек, но два больших настороженно дернувшихся уха, и пусть слегка, но четко выступающие вперед верхние зубы, видимые между губами немного странной формы, сразу доказывали противоположное.
Девушка-кролик слегка пошевелилась, удивленно прислушиваясь к ощущениям, обратила внимание на стремительно бледнеющие полосы от ударов по всему телу и опять взглянула на Родерика. В ее глазах появились капли, быстро превратившиеся в ручейки, раздался тихий плач. Он с трудом подавил желание обнять и успокоить. Поднялся, выпрямился и глядя на девушку постарался сказать максимально жестко (получилось плохо):
— Во исполнение решения суда «О незаконных поселениях на территории провинции…» от ** числа сего года ты должна немедленно покинуть это место. Поселение будет ликвидировано методом сожжения.
И показав рукой, продолжил:
— Твоя семья уже отправилась в ту сторону.
Д‘Алион демонстративно отошел, стараясь выглядеть свирепо. Хотя, взор то и дело соскальзывал с глаз девушки на то, что, в общем, одежда не скрывала, ввиду ее отсутствия. А смотреть там было на что, тем более что к этому времени все поверхностные повреждения исчезли (да и внутренние должны быть подлечены немного). Девушка-кролик, наконец, успокоив льющиеся слезы, поднялась на ноги. Заметив, куда он смотрит, стремительно покраснела и постаралась как можно быстрее завернуться в оставленную на крыльце занавеску. Затем она отошла подальше и опять уставилась на рыцаря.
Родерик, не выдерживая непонятной двусмысленной ситуации, и уже действительно злясь (на себя в первую очередь), практически прорычал:
— А ну, вон отсюда! — и даже топнул ногой.
Девушка, наконец, сообразив, что он хочет, как-то странно дернув плечами, развернувшись, вышла со двора. Д’Алион, давя неожиданно возникшую и совершенно не нужную в текущей обстановке мысль, тоже покинул это место и немного отойдя в сторону, поднял руки. Если лечение давалось ему с трудом, то вот Огонь был подвластен на порядок лучше. Что и выразилось в быстро формирующейся печати Силы над руками. Завершив ее построение, Родерик резким движением выпустил печать и она, стремительно расширяясь, накрыла зону, огороженную кособоким заборчиком.
Раздалось шипение и одновременно по всей площади появились язычки пламени стремительно превращаясь в оранжево-белые ленты. Буквально через несколько мгновений на месте фермы бушевал гигантский столб пламени. Который, впрочем, не менее быстро опал. А на его месте теперь было только черное, идеальной формы, круглое пятно с неравномерно распределенными кучками золы.