Благо времени много, а делать особо нечего. Бегать вокруг кареты мне не дали, мотивируя лишним расходом энергии (знаю же, что это не так) и тем, что мне как его дочери теперь это не положено. Но, скучно же! Даже не поговоришь толком. Хотя очень нужно. Ведь не смотря, на то, что мой прогресс в обучении резко пошел вверх, и я понимал практически все, что говорили вокруг, собственное произношение оставляло желать лучшего, вызывая периодически улыбки у окружающих. И единственное, что помогло бы, это постоянная практика.
Однако, судя по всему, Даниэль собрался крепко выспаться и сейчас сидел, прислонившись к стенке и закрыв глаза. Да и Кайнэ, убедившись, что я не хочу быть ее подушкой, откинулась в другой бок и уже откровенно посапывала. Даже Сати, опять всю ночь смотревшая на звезды с крыши донжона, растеклась в сознании сонной лужицей, ни на что не реагируя. Вот и оставалось сидеть, заново перебирать в памяти все произошедшее со мной. Думать и пытаться анализировать.
…
Причем, не только последние события, а, вообще, начиная с того, что произошло за это время, например, мое поведение, которое я все больше и больше находил немного странным. Вспомнил уже слегка размытые мысли и ощущения, оставшиеся от «я-второго». Он же ведь говорил, про приведение в соответствие души и тела. И, похоже, до меня, спустя столько времени дошло, что это значит. Нельзя сказать, что вел себя совсем глупо или неправильно. Скорее просто в соответствии с возрастом. И даже сейчас, осознав это, я неуверен, что смогу сильно изменить свое поведение. Но уже хорошо, что начал понимать.
Правда, тут может что-то наделал Даниэль, пока восстанавливал это тело и мечтал о возрождении Сати. Хотя утверждает, что не делал ничего. Но императив «мастер-химера», да и наша связь, не на пустом же месте родились?
Да, он признался. Честно и открыто. Мы вообще о многом тогда поговорили. Вернее, говорил Даниэль, а я слушал. В подземелье замка, когда он сидел передо мной и просил прощения. Кстати, о том, что происходило там, у меня тоже сложилось странное впечатление-ощущение. Как будто это был не совсем я. И тем более не Сати, которая на тот момент совсем не ощущалась.
Это же надо настолько спокойно сидеть и ждать неизвестно чего. Причем дождаться, оценить и принять решение! И все это на фоне бурлящих и никуда не исчезнувших эмоций. Там в подземелье, слушая о своем «падении», о том, как меня подобрали и что потом делали, я скорее проводил анализ соответствия сказанного, эмоциональному состоянию говорившего, чем слушал. И наступил момент, когда просто понял, что нужно сделать.
…
Камера. Девочка с залитыми чернотой глазами, сидящая с отрешенным видом на охапке соломы. Расстегнутые металлические обручи с цепями валяющиеся рядом. Сидящий перед ней на коленях старик, что-то негромко говорящий хриплым от волнения голосом. Прервав свой монолог, он глубоко вздыхает, собирается с силами и продолжает, делая паузы перед каждым, с трудом произносимым, словом:
— Твои родители… вернее, родители твоей души… они…
И неожиданно ощущает ладошку, не дающую больше ничего говорить. Удивленный, он поднимает глаза и слышит от девочки, внезапно оказавшейся совсем рядом, сказанные спокойным голосом слова:
— Сати нет. Родители нет. Больше нет. Эли здесь. Даниэль здесь. Кто Эли? Кто?!
Девочка, убрав руку, выжидательно смотрит на сидящего перед ней. И у старика также коротко вырывается:
— Дочь!
На что, спустя несколько бесконечных мгновений он, не веря и ощущая зарождающуюся робкую радость, слышит:
— Хорошо… Папа!
…
Конечно, мне по-прежнему любопытно, кто же все-таки были родители Сати, но на тот момент решение воспринималось, как абсолютно правильным. И даже сейчас я с ним согласен. Кем бы они ни были, нечего ворошить прошлое. Да и где-то глубоко внутри сидела уверенность, что рано или поздно, все равно узнаю. Меня больше заинтересовало начало рассказа Даниэля. Поэтому, выбравшись из подземелья замка и окончательно придя в себя, я сразу же потребовал, чтобы показали место падения. Что и было сделано на следующий день. Заодно стало понятным, почему этой части долины, непосредственно примыкающей к горному хребту, мы во время патрулирования избегали. Папа, оказывается, не хотел даже так дать мне намек на прошлое. Объяснение бредовое, но лучше не получил.
К сожалению, основным результатом моей поездки было то, что Сати теперь при каждом удобном случае, стоило только отвлечься, пыталась взлететь. И то, что там от крыльев явно остался кукиш с маслом (хм, ну и картинка) ее совсем не волновало. Что могу сказать. После третьей появившейся во дворе ямы и частично разрушенной крыши конюшни, мы с ней естественно напоролись на нотацию от Даниэля и требование больше так не делать. Да и стражники опять стали как-то не так посматривать. И после короткого, но бурного внутреннего скандала я, наконец, смог утихомирить Сати под обещание, что как только, так сразу.
И кстати, несмотря на то, что тут знали про полеты, и я даже выучил соответствующие слова, птиц возле замка не было. Совсем не было! И осознал я это, только когда увидел в «интерфейсе» информацию о своих крыльях. Очень странно. Правда, полученные разъяснения от папы сделали эту ситуацию более понятной. Птицы были. В основном в центральной части королевства. Как и в других государствах. А вот в горах, они не селились, так как тут было что-то, не дающее летать. Какая-то «завеса». Более подробно Даниэль обещал рассказать по возвращении из путешествия. Он, вообще, очень много объяснений отложил на «после». И искренне попросил дать это время. А я не смог найти причин отказать. После, так после.
…
Да и это путешествие… стало очень неожиданным для меня и окружающих. Зачем Даниэль его затеял? Так, для всех, мы ехали к источнику Света, что бы «стабилизировать энергетику моего организма после частичного возобновления генерации собственной энергии». А если проще, то на лечение. Глаза то у меня по-прежнему оставались черными. Наверно выглядело пугающе, но это не помешало всем желающим (а их было много) затискать меня после освобождения почти до невменяемого состояния.
Еще в боку периодически кололо так, что перехватывало дыхание. Но, когда я рассказал об этом Даниэлю, то, после сразу же проведенной проверки, он, первоначально встревоженный, успокоился и все объяснил. Оказывается, что это нормальное явление тоже характерное для первичной инициации. Спонтанные энергетические всплески, которые скоро должны сойти на нет. Что не помешало ему воспользоваться моими словами и объявить о срочной поездке. Однако я четко ощущал, что это не было основной целью, и поехали мы бы в любом случае. Но говорить, что он хочет, папа опять не стал, лишь снова попросив время. И я не смог отказать.
М-да, уж больно я добрый, для демона. Ну, да. Шок — это по-нашему. Ведь если судить по последнему воспоминанию, то я, злобный демон, захвативший душу и тело бедной женщины, пошедшей на смерть ради кого-то, возможно, своего ребенка. Вот только не ощущаю себя им от слова «никак». Хотя одну душу в этом мире поглотить уже успел. Поймав себя на этой мысли, чуть сосредоточился и, ощутив сонное, слегка похрапывающее, пульсирующее солнышко Сати, улыбнулся. Потом посмотрел на Кайнэ. А вот и вторая душа, которая явно тоже моя.
Хотя все-таки с ее патологическим и не совсем для меня понятным желанием находиться рядом, надо что-то делать. Вот только что? В мыслях вертелось нечто смутное, но никак не получалось осознать, и я даже предполагал, кто, таким образом, закрыл очередное знание. Ничего, пока потерплю. И ведь что интересно, именно ее отношение ко мне, послужило причиной, почему она сейчас с нами в карете. Я это понял по эмоциональному состоянию Даниэля, но, уже зная о переносе ответов на «потом», даже спрашивать ни о чем не стал.
Кстати, Анри, как можно заметить, с нами не поехал. Я застал заключительную часть его разговора с Даниэлем, где он сказал что-то наподобие: «Чего я там не видел…». И по ощущаемым эмоциям, почувствовал негатив, направленный на конечное место нашего путешествия. Но было и еще кое-что. Две помощницы Марты! Я обратил внимание, как они вились возле Анри, а тот истекал ощущением прямо видимого удовольствия. Что там между ними происходит, я так и не понял, но то, что его больше интересовало, как собрать два букета цветов за стенами замка, одинаково красивых, чем поездка, осознал однозначно.