– Почему сразу – не нужна? – ухмыляется дракон. – Пока ты спала, бывший твой приходил.
– Да? – недоверчиво переспрашиваю, враз прекращая рыдать. – И чего хотел?
– Понятия не имею. Пришел, разорался. Я испугался, что тебя разбудит. Пришлось утихомирить.
– Надеюсь, не на веки вечные?
– Да что с ним станется? Ты лучше о себе подумай.
Я подумала:
– У-у-а!
– Снова здорово! – отмахивается Рошан. – Между прочим, ночь на дворе. Еще часок так повоешь, и соседи милицию вызовут.
Скорее уж живодеров. Чтоб нашли и пристрелили ту суку, что не дает им спать. Но брать себя в руки и успокаиваться я пока не собираюсь, ибо, как только я перестану себя жалеть, меня ждет серьезный разговор о моем светлом будущем. А я к нему еще не готова.
– Ладно, ты здесь пока пострадай, – разрешает шеф, – а я пойду, чайник поставлю.
Когда он уходит, на колени ко мне впрыгивает кошка, тычется мордой в опущенную руку. Кошку зовут Луиза. Или просто Лушка. Она мягкая, теплая и очень ласковая. Когда я ложусь, она укладывается рядом. Какое-то время ее желто-зеленые глаза глядят на меня внимательно и задумчиво. А потом Лушка опускает голову на лапы, прищуривается, и до моего слуха доносится тихое урчание. От теплого комочка, прижавшегося к моему плечу, приходит ощущение покоя и умиротворения. Я засыпаю.
Глаза у Рошана карие с вкраплением мелких золотистых точечек. И почему я раньше этого не замечала? Может, потому, что раньше шеф не наклонялся так близко к моему лицу и не вглядывался так пристально и обеспокоенно.
– Проснулась?
На часах без десяти двенадцать, и судя по бьющему в окно свету, не ночи. Черт, я же на работу опоздала!
Но начальник, кажется, не против.
– Реветь будешь? – спросил он с опаской.
Я прислушалась к своим ощущениям: реветь сегодня не хотелось.
– А есть?
– Мне бы лучше пить.
– Водки не дам, – тут же среагировал дракон.
– А что, кофе кончился? – удивилась я по пути в ванную.
А там меня ждал настоящий кошмар в моем же лице, отраженном в висящем над раковиной зеркале: из-под припухших век осоловело взирали мутные глазки, щеки впали, а в цветовой гамме лица преобладали светлые оттенки голубого и зеленого. Это ж надо так себя извести за неполные три дня!
– Дура! – сказала я своему отражению.
Жалеть мне себя вздумалось, судьбу оплакивать! Да тут радоваться надо: столько возможностей передо мной открылось, о которых я раньше и не мечтала. Но, видно, в том и проблема, что не мечтала. Ведь не хотела я никогда уйти с Земли, поселиться в чужом мире и стать могущественной волшебницей.
А теперь захочу, уйду и стану! Главное, составить себе на будущее памятку: не подбирать никаких колец, не хвататься за торчащие из камней мечи и ни за что не подписываться на осуществление древних пророчеств.
Помимо кофе на кухне меня ожидали яичница и бутерброд прямо-таки драконьих размеров. И естественно, после двух дней голодовки я набросилась на все это с драконьим аппетитом.
Ну вот, уже проявляются папины гены.
– Смотри не подавись!
– А фо…
– И не болтай с набитым ртом. Это, во-первых – неприлично, а во-вторых – непонятно.
Рошан с умилением наблюдал, как я расправляюсь с плодами его кулинарных талантов. А когда я, покончив с основным блюдом, принялась за кофе, решился заговорить:
– Напугала ты меня, Галчонок. Не ожидал я такой реакции.
– Нормальная женская реакция. Когда мы не знаем, что делать, ревем.
– То есть, если сейчас ты не ревешь, что делать уже знаешь?
– Жить, – тоном философа изрекла я.
– Похвально.
На столе передо мной материализовался толстенный фолиант в потертой кожаной обложке.
– Может, сразу и обсудим планы на жизнь?
О том, что Галле необходимо будет уйти в другой, более сильный мир, Рошан задумывался неоднократно. Даже будь она драконицей чистых кровей, проживание на планете с низким уровнем магического фона сказалось бы и на продолжительности жизни, и на степени развития врожденных способностей. Недаром драконы до определенного возраста не покидают родной мир: известно, что рожденные или в детстве долго жившие на других планетах «врастали» в них, теряя завещанную владыками прошлого силу и деградируя иногда до уровня животных. Мирские драконы, сохранившие от великих предков лишь внешность – рана на сердце и пятно на совести Хранителей. Рошан встречался с этими существами во многих уголках Сопределья, одни еще несли в себе толику дара и разума, другие превратились в хищных и злобных монстров; чем слабее был мир, тем ниже опускались собратья, обитавшие там.