«Не раскисай! – сказал он самому себе, когда кулак ушел. – Сорок лет воспитывал своевольного мальчишку, еще семь лет понянчишься с капризной девчонкой, а там, может быть, и своего ребенка заведешь».
Попытка взбодриться не удалась. От мыслей о своем ребенке стало еще тоскливее.
…Он заметил ее сразу. Даже не заметил – почувствовал. Будто бы за миг до того, как их взгляды встретились, что-то ткнуло его в бок: «Обернись!»
Она была не одна, в компании таких же молодых парней и девушек, видимо, студентов. Невысокая, русоволосая, может, и не классическая красавица, но определенно больше, чем просто милая. И еще было в ней что-то родное, давно знакомое.
«Может, уже встречались?» – подумал он и, прищурившись, взглянул на нее по-иному, по-особенному. Нет, не встречались. Бездна! Да она же сейчас уйдет!
– Девушка, подождите! Постойте, пожалуйста!
«Здравствуй, идущая».
– Это вы мне?
«Здравствуй, Хранитель».
Ее товарищи тоже останавливаются, смотрят на него: парни ревниво и настороженно, девочки с интересом.
– Простите, – начинает он. – Мне просто очень хочется с вами познакомиться.
Одна из девушек, высокая брюнетка, приближается к ней и властно берет под руку, намереваясь увести.
– Молодой человек, – говорит она строго. – Вы, конечно, не знаете, но у Оленьки есть жених.
– Иди, Любаша. – Незнакомка мягко высвобождает руку. – Иди, я догоню.
Та пожимает плечами, мол, дело твое, и возвращается к притихшей компании.
– Так, значит, вы Ольга?
– Да. – Улыбка у нее потрясающая. – Но вы простите…
– Кир.
– Простите, Кир, но мне нужно идти.
– Понимаю. – И ничего он не понимает, куда ей идти, зачем? – Но может, мы еще встретимся? В другое время?
– И в другом месте, – снова улыбается она.
Теперь их не слышат, можно говорить открыто.
– Скажи где? Когда?
– Пожалуй, – задумывается она на мгновенье, – на Солее. Через неделю.
Теперь раздумывает уже он.
– Но Солея – это же…
– Не подходит?
– Подходит. Но там я буду выглядеть несколько иначе.
– Знаю, – смеется она. – Вот и хочу посмотреть.
– Хорошо, – решается он. – Пусть будет Солея.
– Теплые Воды. Через неделю.
– Теплые Воды – я запомню. До встречи, Ольга.
– До встречи, Кир…
Сон был на удивление четким, совсем не из тех, что забываются на рассвете, оставляя лишь смутные воспоминания. Я все еще прокручивала его в голове, когда в фургон вошел Лайс и, ни слова не говоря, швырнул в меня комок из каких-то тряпок. Хотела возмутиться, но тряпки при ближайшем рассмотрении оказались моей же одеждой.
– Хоть бы развесила с вечера, – с упреком высказал кард.
Я пожала плечами. Зачем? Они и так прекрасно высохли.
– И вставай, соня. Весь лагерь уже на ногах.
– Доброе утро, господин магистр!
Должен же хоть кто-то в нашей компании придерживаться элементарных правил хорошего тона?
– Доброе утро, госпожа открывающая, – насмешливо поклонился мужчина. – Как спалось, что снилось?
Самой бы знать, что.
– Сон снился. Иди сюда, – я похлопала рукой по одеялу, – расскажу.
Эн-Ферро проворчал что-то насчет того, что делать ему нечего, как только девичьи грезы обсуждать, но все-таки присел рядом.
– Мне родители снились. Даже не снились – виделись.
– Как виделись? – заинтересовался магистр Пилаг.
– Как со стороны. Но немного странно: маму я хорошо видела, а отца смутно, просто знала, что это он. И еще там тетя была, молодая совсем, я ее такой и не помню.
– А сам сон, о чем он?
– О них. Как будто они только встретились. На Земле, в моем городе. Разговор короткий. Но больше эмоций, чувств…
– Чьих? – уточнил Эн-Ферро.
Я на мгновение прикрыла глаза, вспоминая.
– Его. Точно его, отца.
– И его ты не видела. Ощущала, но не видела.
– Да.
– Это не сон, Галчонок, – нахмурился кард. – Это воспоминание. Его воспоминание. Он оставил его тебе.
– Оставил? Такое возможно?
– Да. У тебя есть какие-нибудь его вещи? Что-нибудь из металла, стекла? Драгоценности?
Я покачала головой. Ничего такого.