– Альберт! – Женщина бросилась к сыну, неподвижно лежавшему на кровати. – Господи, что случилось?
– Он получил то, что заслужил. Альберт хотел взять меня силой… Впрочем, полагаю, вам это известно…
– Ты испорченная, злая девчонка!
– Злая?! – воскликнула Сабрина. – Это он злой. Он пытался меня изнасиловать!
– Ты думаешь, это имеет значение? После того, что ты сделала…
– А что я сделала?
Вдова отступила в сторону, и теперь Сабрина увидела Альберта при свете лампы. Увидела его бледное лицо и алую струйку крови, стекающую по лбу.
– Ты его убила, – прошипела мачеха. – Ты убила моего дорогого мальчика!
Мрачная зимняя ночь сменилась сверкающим рассветом. Лучи солнца озарили небо, позолотили квадраты крыш и стены домов. Запели крапивники и скворцы, приветствовавшие рассвет, и зацокали копыта лошадей – по булыжным мостовым покатились фургоны со льдом и тележки молочников. Лучи утреннего солнца вливались в окна домой, и люди радостно улыбались. Но девушка, жившая в комнатке под самой крышей, не радовалась рассвету – сердце ее сжималось в смертной тоске.
«Ты убила моего дорогого мальчика», – снова и снова звучали в ушах Сабрины слова мачехи. Однако вдова ошибалась: Альберт был жив, когда двое жильцов вынесли его из комнаты на чердаке. Впрочем, это было несколько часов назад… А жив ли он сейчас? Сабрина этого не знала. Она хотела спуститься вниз, даже надела темное шерстяное платье, но вдова ясно дала понять, что отныне и близко не подпустит ее к своему дорогому сыночку. «Ты бесстыжая потаскуха. И если он умрет, то ты ответишь за его смерть!»
– Я убила человека, – шептала Сабрина, глядя невидящими глазами в рассветное небо. То, что Альберт – негодяй, ничего не меняло. Ведь она, возможно, отняла у человека жизнь – этот величайший дар Господа. И если Альберт умрет, то ей не будет прощения.
Дверь отворилась. Сабрина обернулась, полагая, что к ней зашла мачеха, но, к своему удивлению, увидела перед собой Тилли. Прислонившись к дверному косяку, горничная внимательно посмотрела на Рину. Казалось, Тилли совершенно не опечалена тем, что внизу умирает ее любовник. «Наверное, она в шоке», – подумала Рина, с особой остротой почувствовав свою вину.
– Тилли, мне очень жаль… Я знаю, как ты привязана к Альберту, и я…
– Ты просто дура.
– Ч-что?
– Ты слышала, что я сказала, – проговорила Тилли, входя в комнату. – Все могло прекрасно уладиться. Он бы на тебе женился по всем правилам, чтобы угодить своей мамаше, и оставил бы меня при себе для своих нужд. Мы бы с тобой как сыр в масле катались до конца дней. Уступила бы ему – только это от тебя и требовалось, ничего страшного…
– Ошибаешься, – перебила ее Рина. – Он пытался взять меня силой. Как женщина, ты должна это понимать.
– Я понимаю, что теперь мне придется искать другого джентльмена, который захочет обо мне позаботиться. Твое упрямство мне дорого обошлось. А тебе оно обойдется еще дороже…
Горничная со злобной усмешкой поднесла руку к шее и изобразила, как затягивается петля.
Сабрина не сразу помяла, что имеет в виду Тилли. Сообразив же, ахнула и невольно схватилась за горло.
– Не говори глупости. Меня не могут повесить. Я ударила Альберта, защищаясь.
– Ни один человек на свете не подтвердит этого. У судей… у них самих есть жены и любовницы, и они не захотят, чтобы женщины о себе возомнили невесть что. Они скажут, что ты убила своего жениха за то, что он требовал от тебя всего лишь немного ласки.
– Он не был моим женихом. Он пытался меня изнасиловать!
Тилли пожала плечами:
– А если и хотел – какая разница? Женщины созданы для того, чтобы доставлять удовольствие мужчинам. Так было и будет всегда. Если он умрет, тебя повесят за убийство человека, который только хотел получить то, чего все мужчины хотят. И если кто-то и прольет по тебе хотя бы одну слезу, то уж никак не я.
«Повесят!»
Сабрина уставилась на дверь, закрывшуюся за Тилли. По спине девушки пробегали мурашки. Она машинально теребила высокий кружевной воротник, словно он вдруг стал стеснять ее.
Рине однажды довелось увидеть, как вешали человека, Когда ей было семь лет, она поехала с родителями на ярмарку. Взрослые занялись своими делами, а девочка, воспользовавшись этим, ускользнула и направилась к толпе в дальнем конце ярмарки, куда родители строго-настрого запретили ей ходить. Рина думала, что увидит там выступление актеров или кукольный спектакль на высоком деревянном помосте. Но вместо этого увидела открытый люк, а над ним – человека в капюшоне, со связанными руками. Девочка почувствовала, как под ней земля содрогнулась – петля затянулась на шее несчастного. Она до сих пор помнила, как ликовала толпа, как люди радовались, глядя на агонизировавшее тело…
– Это безумие! – воскликнула Сабрина. – Меня не могут повесить только за то, что я защищалась! Не могут!
Однажды отец сказал ей, что даже с плохими картами можно выиграть, надо только правильно разыграть их. Что ж, ей действительно достались плохие карты, но если прятаться в комнате, лучше не будет. Рина рывком распахнула дверь и направилась к лестнице, решив смело встретить любые удары судьбы.
Однако ее решимости хватило ненадолго. Спустившись на этаж ниже, Рина услышала голоса. Говорили негромко, и слов она не разобрала. Но, заглянув за угол, в узкий коридор, увидела беседующих – свою мачеху в трауре и полного мужчину, которого она прежде не видела. Мужчина был в черной накидке и в красном мундире полицейского чиновника.
Вдова даже не стала ждать смерти Альберта – сразу натравила на нее полицию! Сейчас ее отведут в камеру ньюгейтской тюрьмы, а потом ей придется защищать свою честь перед судом. «У судей… у них самих есть жены и любовницы, и они не захотят, чтобы женщины о себе возомнили невесть что. Они скажут, что ты убила своего жениха за то, что он требовал от тебя всего лишь немного ласки».
Ну, если мачеха воображает, что Рина, точно ягненок, покорно пойдет на бойню, то она сильно ошибается. Этот отвратительный Альберт пытался изнасиловать ее, и она, Рина, не позволит повесить себя за то, что защищалась от насильника.
Сабрина направилась было наверх за своей сумкой, но послышались чьи-то шаги, и девушка спряталась под лестницей. В следующее мгновение она увидела мачеху – та повела полицейского на верхний этаж.
Рина решила выбраться из своего укрытия и покинуть дом, но вовремя передумала – она могла наткнуться на кого-нибудь из постояльцев.
Рина попятилась, стараясь затаиться в полумраке. Долгие годы это место использовали как чулан – хранили здесь старую мебель и разные предметы домашнего обихода, которые скупая мачеха не желала выбрасывать, Осмотревшись, девушка стала пробираться между старыми стульями и комодами. Наконец добралась до стены. И вдруг с удивлением обнаружила в ней маленькое окошко, покрытое сажей и пылью.
Вспыхнувший было огонек надежды тотчас же угас. Оконная рама была прибита к стене гвоздями. Но дело даже не в гвоздях, сообразила Рина. Ведь она находится на третьем этаже, так что непременно разобьется, выбравшись из чулана. В лучшем случае сломает руку или ногу. Ни одна здравомыслящая женщина не пойдет на подобный риск.
«Ты – дочь игрока, Рина. Рискни».
Девушка вздрогнула. Эти слова так отчетливо прозвучали в ушах, будто отец, стоя рядом, действительно их произнес. Конечно, риск и в самом деле слишком велик, но ведь она… она все-таки дочь игрока, так что может и рискнуть.
Рина наклонилась, оторвала от юбки полоску ткани и тщательно обмотала ею сжатую в кулак руку. Немного помедлила, чтобы удостовериться, что в коридоре тихо. Потом разбила стекло и выбралась на карниз. Несколько секунд она стояла, собираясь с духом. Затем, пробормотав молитву, обращенную к Леди Удаче, отпустила раму и прыгнула вниз.