– Да, капитан, – отзывается Ниридия.
Я отворачиваюсь от них и направляюсь в свою каюту. Мне нужно переодеться.
Вернувшись на палубу, я все еще злюсь на Райдена.
«Этот корабль слишком мал, – решаю я. – Можно приказать отправить его обратно в лазарет, но это чересчур легкое наказание. Там Райдену будет удобно. Нет, этот самоуверенный дурак заслуживает посидеть в карцере».
Я направляюсь прямиком к люку, ведущему на нижнюю палубу, но мне приходится остановиться, чтобы позволить Энвену подняться. Он такой высокий, что ему с трудом удается вылезти. С маленькими глазами, впалыми щеками и идеальным носом этот мужчина напоминает ствол дерева.
– Энвен, где ты был?
– Помогал Тенири в казначействе, капитан. Вы привезли слишком много золота, чтобы пересчитать его в одиночку.
Я смотрю на него, прищурившись:
– Выверни-ка карманы.
– В этом нет необходимости. Тенири уже обыскала меня перед уходом. Можете сами ее спросить. Я бы не стал воровать у своей новой команды. В отличие от корабля Драксена, мне действительно нравится жить на «Авали».
– Тогда почему ты оставался на службе у Драксена?
– Кто еще присмотрит за Кираном?
– Тебе следует лучше за ним следить. Почему бы не держать его подальше от склада? Мне надоело видеть, как его рвет на борту моего корабля.
– Я имел в виду его эмоциональное благополучие, капитан.
– Ты шутишь? У Кирана эмоциональный диапазон моллюска.
– Ну, иногда стоит присмотреться получше. Я бы не стал дружить с Кираном, если бы не разглядел в нем что-то большее.
– Сколько раз тебе повторять? – кричит Киран с другого конца корабля. – Мы не друзья!
– Друзья, и еще какие! – кричит Энвен в ответ.
– Перестань кричать, – говорю я Энвену. – Сами решайте, друзья вы или враги. У меня других дел полно.
– Подождите, капитан!
На этот раз кричит кто-то другой. Малышка Рослин. Она преграждает мне путь прежде, чем я успеваю шагнуть в люк.
– Нам нужно обсудить празднование.
– Какое празднование?
– В честь того, что вы нашли последнюю часть карты и украли целую кучу сокровищ! Ниридия сказала, что прошлой ночью мы не стали праздновать, потому что вам пришлось запереться в камере и выпустить сирену.
– Так и есть, а прямо сейчас мне нужно допросить заключенного. Что, если мы устроим праздник сегодня вечером?
– Мне вполне подходит, – отвечает девочка так, будто у нее могли быть и другие, более важные планы. – Могу я помочь с заключенным?
– Нет.
Она скрещивает руки на груди, готовая поспорить.
– Ты сегодня упражнялась в письме?
Рослин откидывает голову назад и сердито вздыхает.
– Никаких допросов заключенных, пока не выполнишь свои собственные обязанности.
Я бы все равно не позволила этой малышке помогать мне в таком деле. Ей незачем видеть, как я мучаю мужчину.
– И никакого праздника, пока не позанимаешься.
– Ох, ну хорошо, – сдается Рослин, громко топая прочь.
Когда я спускаюсь на гауптвахту, Валлов и Дерос играют в карты. Вордана наконец выпустили из клетки, но только чтобы посадить в одну из тюремных камер. Он стоит спиной к нам, развязанный и без кляпа. Через две камеры от него Райден сидит на полу, положив руки на колени. Он даже не смотрит на меня.
Хорошо.
– Твоя дочь становится все более дерзкой, Валлов, – говорю я.
– Понятия не имею, откуда в ней подобное, капитан, – отвечает мужчина.
– Надеюсь, ты не намекаешь, что она набралась этого от меня.
– Даже думать о таком не смел, – качает головой Валлов, но его тон слишком легок, чтобы быть искренним.
Я улыбаюсь:
– Вы двое пока что свободны. Я присмотрю за пленниками.
Они оба вскакивают со своих стульев и направляются к лестнице.
– И, Валлов, проследи, чтобы Рослин действительно практиковалась в письме, а не угрожала людям своим кинжалом.
– Разве не красивое лезвие, капитан? Выиграл его у Дероса в одной из наших партий.
Дерос складывает руки на груди:
– Я нарочно поддался, чтобы у девчушки был способ защитить себя.
– Поднимайтесь наверх, ребята, – говорю я.
Я жду несколько секунд, пока не слышу, как захлопывается люк. Вордан поднялся, стоя на одной ноге – той, что уцелела во время его падения в гостинице, – и уже повернулся ко мне лицом.
Он кивает в сторону заполненной плюшевыми подушками камеры на противоположной стороне карцера.
– Я бы предпочел эту, но я так понимаю, она для тебя, – улыбается он своей сообразительности. – Каково это – быть запертой на собственном корабле? – продолжает Вордан. – Не могу себе представить…