В зеленых чащах леса замер шорох огромных листьев; умолкли ле-гендарные птицы и звери, словно изваянные из мрамора; бурые тролли, что удирали во все лопатки в сторону Земли, все как один останови-лись вдруг и притихли. Тогда в безмолвии дрогнул, нарастая, то там, то здесь, тихий зовущий шопот, негромкие трели, словно бы тоскующие по тому, о чем песни поведать не в силах; звуки, подобные голосам слез, если бы только каждая крошечная соленая капля могла ожить и обрести голос, дабы поведать о законах горя. И вот все эти неясные отзвуки закружились в торжественном танце, сплетаясь в мелодию, что призвала магическая длань повелителя Эльфландии. И говорила эта ме-лодия о рассвете, что поднимается над бескрайними болотами, - дале-ко-далеко на Земле либо какой-нибудь иной планете, про которую Эль-фландия не ведает; поднимается, медленно нарастая из глубин тьмы, звездного света и жгучего холода; сперва беспомощный, леденящий и безотрадный, с трудом затмевающий звезды; затемненный тенями грома, ненавистный всем порождениям мрака; стойкой, набирающей силу, свер-кающей волной поднимается он; и вот наступает миг торжества, и, хлы-нув сквозь мрак болот, в холодном воздухе разливается гордое велико-лепие красок, и вместе с ликованием оттенков нагрянет заря, и самые черные тучи медленно порозовеют и поплывут по сиреневому морю, и самые темные скалы, что доселе ограждали ночь, полыхнут вдруг золотистым заревом. Когда же мелодия короля-чародея ничего более не могла добавить к этому чуду, что от века оставалось чуждым эльфийским угодьям, тогда король взмахнул высоко воздетой рукою, словно скликая птиц, и призвал в Эльфландию рассвет, приманив его с одной из тех планет, что ближе всего к солнцу. И засиял восход над Эльфландией, прежде восходов не ведавшей, - свеж и прекрасен, засиял он, хотя и явился из-за пределов, географией не охваченных, и принадлежал давно утраченному веку вне кругозора истории. Росы Эльфландии, повисшие на кончиках изогнутых травинок, собрались в рассветных лучах в крохот-ные сферы, и задержали там сверкающее и удивительное великолепие не-бес, подобное нашим, что довелось им увидеть впервые.
А удивительный рассвет неспешно набирал силу над нездешними зем-лями, изливая на них краски, что день ото дня на протяжении всех не-дель своего цветения жадно впивают в безмолвном буйстве роскошные куртины наших нарциссов и диких роз. Незнакомый лесу отблеск заиграл на невиданных продолговатых листьях, неведомые Эльфландии тени бесшумно отделились от чудовищных древесных стволов и скользнули через травы, которым и не снился их приход; а шпили дворца, наблюдая это чудо, им, правда, в красоте уступающее, поняли, тем не менее, что гость - волшебного происхождения, и ответили отблеском своих священ-ных окон, что полыхнул над холмами эльфов, словно порыв вдохновения, и смешал розовый блик с синевою эльфийских гор. Стражи дивных вершин, что на протяжении веков зорко оглядывали мир с высоты утесов, дабы никто чужой не смел ступить в Эльфландию - с Земли ли, или с какой-нибудь звезды, - стражи приметили, как зарумянилось небо, ощутив приближение рассвета, и поднесли к губам рога, и протрубили сиг-нал, упреждая Эльфландию о появлении чужака. Хранители девственных долин высоко подняли рога легендарных быков и вновь заиграли напев тревоги во мраке жутких пропастей, и эхо отнесло его прочь от мра-морных ликов чудовищных скал, и ряды их варварского воинства повторили напев: так над Эльфландией звенел тревожный голос рога, возве-щая, что нечто странное потревожило берега волшебной страны. Вдоль одиноких утесов замер ряд вознесенных волшебных сабель, призванных из потемневших ножен напевом рогов, дабы дать отпор врагу; и вот на землю, застывшую в тревожном ожидании, нахлынул рассвет, бескрайний и золотой, бесконечно древнее ведомое нам таинство. И дворец призвал на помощь все чудеса свои, все заклятия и чары, и из глубины его си-него льдистого сияния вспыхнуло слепящее зарево привета или ревниво-го вызова, одарив Эльфландию новым великолепием, поведать о котором может только песня.
Тогда эльфийский король снова взмахнул рукою, воздетой над хрус-тальными зубцами короны, и стены магического дворца расступились, и явил он Лиразель немерянные пространства своего королевства. И, пока пальцы короля творили это заклятие, при помощи магии увидела прин-цесса темно-зеленые леса, и холмы Эльфландии от края до края, и тор-жественные бледно-голубые горы, и долины, оберегаемые таинственным племенем, и все создания легенд, что крались в сумраке под сенью огромных листьев, и шумливых, непоседливых троллей, что спешили прочь, к Земле. Она увидела, как стражи поднесли рога к губам, в то время как на рогах заиграл тот свет, что по праву можно было счесть самой гордой победой тайного искусства ее отца: свет зари, завлеченной через немыслимые пространства, дабы утешить дочь, и утишить ее причуды, и отозвать фантазии ее от Земли. Она увидела поляны, где Время нежилось в праздности на протяжении веков, не иссушив ни одного ле-пестка среди пышных цветочных куртин; она увидела, как сквозь густую завесу красок Эльфландии на любимые ею поляны хлынул новый свет, и наделил их новой красотою - подобной красоты не ведали они до тех пор, пока рассвет не проделал путь столь немыслимый, дабы слиться с заколдованными сумерками; и все это время переливались, сияли и вспыхивали дворцовые шпили, поведать о которых может только песня. От этой чарующей красоты король отвратил взор, и снова заглянул в лицо дочери, надеясь прочесть благоговейное изумление, с каким ста-нет приветствовать она роскошные родные угодья, едва фантазии ее возвратятся от полей старения и смерти, куда - увы! - забрели они, сбившись с пути. И хотя глаза Лиразель обращены были к эльфийским горам, глаза, что до странности верно отражали синеву их и тайну, однако, заглянув в эти глаза (а ведь только ради них король-эльф приманил рассвет столь далеко от его привычных путей), он увидел в их волшебных глубинах мысль о Земле! Мысль о Земле, хотя он уже воздел руку и сотворил мистический знак, дабы при помощи всего своего могущества призвать в Эльфландию диво, что примирило бы Лиразель с домом. Все владения короля-эльфа возликовали при этом, стражи на жутких утесах протрубили странные сигналы; звери и насекомые, цветы и птицы порадовались новой радостью, а здесь, в самом сердце Эльфландии, дочь его думала о Земле!
Если бы только король явил принцессе любое другое чудо, а не рассвет, может статься, ему и удалось бы приманить домой ее фанта-зии, но, призвав в Эльфландию эту иноземную красоту, чтобы слилась она с древними чудесами волшебной страны, король пробудил в дочери воспоминания об утре, что приходит в неведомые ему поля, и в вообра-жении своем Лиразель снова играла с Орионом в полях, где среди трав Англии распускались отнюдь не колдовские земные цветы.
- Неужели этого недостаточно? - молвил король нездешним, звучным, магическим голосом, и указал на свои бескрайние владения рукою, что умела призывать чудеса.