Среди людей Крови мужчины должны были служить, а не править. Он никогда не бросал вызов заведенным порядкам, несмотря на то что за прошедшие века убил немало ведьм. Он уничтожал их потому, что служить им было настоящим оскорблением — он ведь был Верховным Князем эйрианцев, носившим Эбеново-серый Камень, а потому не желал верить, будто служение и раболепие — одно и то же. Будучи бастардом, полукровкой, Люцивар не имел ни малейшей надежды однажды получить важный пост при дворе, несмотря на высокую ступень его Камня. Будучи прекрасно обученным эйрианским воином и обладая слишком несдержанным нравом — даже для Верховного Князя, он окончательно утратил надежду на то, чтобы жить вне оков того или иного двора.
И его поймали в силки, как ловили всех мужчин Крови. В них было заложено нечто, заставлявшее страстно желать службы, что побуждало связывать себя, так или иначе, с женщиной Крови, носящей Камни.
Люцивар неловко дернул плечом и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Снова открылась едва зажившая рана, оставшаяся от удара плетью. Он коснулся ее, и пальцы окрасились свежей кровью.
Эйрианец оскалил зубы в горькой ухмылке. Что там гласит старая поговорка? Желание, омытое кровью, — это молитва самой Тьме.
Он закрыл глаза, простер руку к ночному небу и устремился вовнутрь, спускаясь в бездну своего сознания к тому уровню, где покоились Эбеново-серые Камни. Тогда произнесенное желание будет принадлежать только ему и останется тайной — никто из придворных Зуультах не сумеет прочесть эту мысль.
Однажды — когда-нибудь — я хотел бы служить Королеве, которую смогу уважать, которой смогу верить до конца. Сильной Королеве, которую не будет пугать моя мощь. Королеве, которую я смогу называть не только своей госпожой, но и другом.
Суховато посмеявшись над собственной глупостью, Люцивар вытер окровавленную руку о мешковатые хлопковые штаны и вздохнул. Какая жалость, что предсказание, сделанное Терсой семьсот лет назад, оказалось лишь бредом безумной женщины. На время оно подарило ему надежду. Потребовалось слишком много дней и лет, чтобы осознать: это очень горькое чувство.
«Кто здесь?»
Люцивар быстро повернулся к хлевам, где держали рабов. Уже скоро стражники выйдут на очередной обход. Еще одну минуту он будет наслаждаться ночным воздухом — пусть даже слишком жарким и пыльным, — а потом покорно вернется в свою вонючую клетку с постелью из грязной соломы, кишащей паразитами, вернется к запаху страха, немытых тел и человеческих нечистот.
«Кто здесь?»
Люцивар медленно обернулся, насторожившись и пытаясь силой своего разума отыскать спрашивавшего. Мысленную речь можно направлять всем присутствующим — это то же самое, как, например, громко закричать в переполненной людьми комнате, — или же сузить до определенной ступени Камня, или пола, или вообще сделать получателем сообщения один конкретный разум. Похоже, эта мысль была предназначена только для Люцивара.
Ничего нового он не увидел. Что бы это ни было, теперь оно исчезло.
Люцивар покачал головой. Он становится таким же трусливым, как лэндены, не принадлежащие к Крови, — жалкие создания любой расы, скованные суевериями о том, что в ночи рыскает зло.
«Ты меня слышишь?»
Люцивар резко развернулся, взмахнув крыльями, чтобы сохранить равновесие, и невольно принял боевую стойку.
И почувствовал себя круглым дураком, увидев девочку, глядящую на него расширенными глазами.
Она была совсем худенькой и маленькой — не старше семи лет. Слово «простушка» такая девчушка должна воспринимать как комплимент. Однако даже в лунном свете ее глаза невольно завораживали. Они напомнили Люцивару небо в сумерках и глубокие горные озера. На девочке было хорошее, дорогое платье — в любом случае лучше тех, что носят нищенки или попрошайки. Золотистые волосы тщательно и заботливо уложены — собраны наверху в пучок. Короткие кудряшки обрамляли личико с острыми чертами и смотрелись довольно нелепо.
— Что ты здесь делаешь? — грубо спросил Люцивар.
Девочка переплела пальцы и сгорбилась.
— Я… я слышала тебя. Ты просил о друге.
— Ты слышала меня?! — Люцивар уставился на девочку. Как, во имя Ада, она могла услышать его? Да, он действительно выпустил на волю это желание, но только на Эбеново-серой нити. Кроме Люцивара, этот Камень в Террилле не носил никто. Единственный Камень темнее его — это Черный, а его обладателем в Королевстве был только один человек — Деймон Сади. Если только…
Нет. Не может быть.
В это мгновение девочка перевела взгляд с него на мертвое тело в лодке, а потом вновь посмотрела на Люцивара.