— От радости, что он едет в Найниталь, подлый повар окончательно свихнулся, — заворчала она. — Не поймешь, что это — котлета или просто фарш… Да, шерсти там много и всегда продается самая лучшая. Юношам больше всего идет голубое или сероватое… О чем это я только что говорила?.. На, Нилам, если повар не уехал еще, то возьми это блюдо и швырни ему в физиономию. Котлеты!
Продолжая ворчать, она разломила лепешку и стала макать ее в соус.
2
В маленьком политом водой дворике доктора Рафика стояли несколько кресел и журнальный столик, накрытый клетчатой скатертью. Немного в стороне — еще стол, чуть побольше первого. На нем — настольная лампа, несколько книг и письменные принадлежности.
В одном кресле, откинувшись на спинку, сидел сам хозяин, а на краешек другого присел Юсуф и что-то читал ему, а тот внимательно слушал. Когда Юсуф кончил, Рафик выпрямился в кресле и сказал:
— Прекрасный доклад. Но что ты имел в виду, настойчиво подчеркивая слово «индивидуальность»?
— Вам не понравилось слово или сама постановка вопроса? — улыбнулся Юсуф.
Хозяин засмеялся.
— Мои студенты всегда заранее знают, какие слова мне не нравятся. Ты прав, мне не нравится это слово. Но неверна и сама мысль, утверждающая, будто мы должны сбросить со счетов личность как индивидуум. Я хочу спросить: можем ли мы отрицать сам факт, что порой люди, во всем согласные с принципами организации, из-за своего эгоизма, догматизма, отсталости, любви к броским словам, то есть в конечном счете из-за своей индивидуальности, наносят ей вред? Хотя нет оснований сомневаться в их преданности делу.
— Бывает и так.
— А такие, кто ради личных интересов, или для того, чтобы прикрыть свою трусость, или из-за своих упрощенческих взглядов возводят на Ассоциацию[8] самые различные обвинения. Ведь есть такие?
— Конечно.
— Некоторые совсем бросили учиться. А отговариваются тем, что сейчас, дескать, «нет никакого общественного движения, поэтому и душа не лежит к учебе». Ответь мне: не являются ли они — сознательно или бессознательно, виновниками слабости нашего движения?
— Все это так, но объективные критерии?
— Критерием в литературе может быть только творчество писателя, его конкретное произведение. Я знаю писателей, имеющих право жаловаться на Ассоциацию. Но тем не менее они и сейчас с нею, и происходит это потому, что они настоящие писатели. Никогда они не переставали писать, никогда не продавали свое перо…
— Если только индивидуальное творчество остается критерием для оценки деятельности писателя, то зачем организованное движение литераторов и их Ассоциация?
— Видишь ли, Юсуф, если ты считаешь, что Ассоциация может сама по себе сделать кого-то писателем или поэтом, ты глубоко ошибаешься. Дело в том, что в наше время без организации вообще немыслимо разбудить трудящийся класс. А кто трудится больше писателя любой организации более заметную роль играют или больше уважают тех, кто отличается наивысшим сознанием долга, кто достигает больших успехов в своем труде. Такое же положение должно быть и в писательской организации. Я не могу признать образцом для студентов неуспевающего студента. Не смогут и не захотят объединяться писатели, создающие пустые, безжизненные, низкие и реакционные произведения. Я хочу привести пример. Ты так заискивал перед Фахми, ты привел его к нам. Он прочел свои рассказы. Был среди них хоть один стоящий? А ведь именно он больше всех рассуждает о свободе личности в литературе! Что он создал, пользуясь этой свободой?
— Когда возобновились собрания Ассоциации, их основной целью… — улыбнулся Юсуф.
Улыбнулся и Рафик, но тут же совершенно серьезно заметил:
— Юсуф, конечная цель может быть запланирована в политике и не может — в искусстве. В тот день вы не дали мне выступить. Но я заявляю совершенно определенно, что не могу больше терпеть болтовню… Когда всякий мусор подают под видом новой литературы…
Юсуф собрал бумаги и положил их в папку. Поднимаясь, он спросил:
— Так вы будете читать статью на следующем заседании?
— Не обещаю. Она еще не закончена. Если бы ты…
В наружную дверь постучали, и кто-то громко позвал:
— Рафик-сахиб!
— Ох, кажется, это Номан соизволил пожаловать, — испуганно проговорил Рафик. — Юсуф, встреть-ка его. Ты ведь знаешь, он все время кричит, что выполняет важную работу и везет за всех…
Рафик встал с кресла. Пересел к письменному столу и, перебирая бумаги, беспокойно посматривал на дверь. Юсуф не успел дойти до двери — она распахнулась, и вошел Номан. Это был человек небольшого роста. Юсуф отошел в сторону. Номан, отдуваясь, протиснулся вперед и, вытирая пот с лица и шеи, тяжело опустился в кресло.
8