Они сели рядом. Со стороны их можно было принять за братьев или даже близнецов.
Двое мужчин, одного роста, веса и стиля. У отца была окраска поярче и более круглое лицо, чем у Мишеля. У Мишеля — аристократический, несколько восковой оттенок кожи.
Когда я подошла к столу, они разом повернулись ко мне. Отец встал, и Мишель смотрел вокруг, как он это делал, прежде чем посмотреть на меня. Я увидела, как отец схватился за спинку стула Мишеля, чтобы помочь себе, я подумала, может, он болен. Он очень уж нервничал. Я была настолько полна Феликсом, что мне было на все наплевать.
С отцом и Мишелем было всегда так легко, но только не сегодня.
— Дорогая, — сказал отец, — хватит тебе играть в сиротку. Я рад видеть тебя. Боже, как я рад!
Я увидела в его глазах слезы и подумала, как странно он выражается.
— Я тоже рада видеть мою семью, — ответила я и обняла Мишеля. Я совсем забыла, как мне было хорошо с ними.
— Ничего себе семейка, парочка стареющих близнецов и заблудившийся ребенок, — заметил отец. Его только что вымытые волосы падали на лоб, и он очень напоминал маленького мальчика. Он разговаривал с зеркалом, расположенным за мною.
— Дай я посмотрю на тебя, — сказал отец. Он начал меня рассматривать, попросил повернуть голову. Потом улыбнулся и спросил, что думает по этому поводу Мишель.
— Это для меня сюрприз, я бы никогда не узнал тебя, — ответил Мишель.
— Ты похожа на мальчишку, — заметил отец. — Ты этого добивалась?
— Мне надоело ходить в китайских сиротках!
— Наверное, твоя новая прическа нравится твоим кавалерам, — продолжал отец. — Просто прелесть. Поверни голову.
Я не собиралась рассказывать им о Феликсе.
— Ты влюблена? — спросил Мишель.
— Она разбила все сердца в Париже, — сказал отец, прежде чем я могла ответить. — Разве ты не слышишь, какой шум производит моя дочь?
«Если бы так», — подумала я. Мне нравилась сама идея, и отцу тоже. Соблазнительница, дикая женщина-вамп.
— Ты правда разбиваешь сердца? — спросил Мишель.
— Я заставляю их посылать мне цветы и драгоценности, — ответила я. — Меха для зимы, и веера для лета.
— Но почему никто из них не хочет взять тебя в жены и освободить меня от тебя? — поинтересовался отец.
— Они все предлагают, но никто из них недостаточно хорош для меня, — ответила им я.
— Смотри, — заметил Мишель. — Она слишком увлечена своим отцом.
Только они могли разговаривать со мной таким образом.
— Ты прав, Мишель, но я не виновата. Ты посмотри на него. Если бы у тебя был отец, как Джекоб, разве ты бы не был на нем помешан?!
Они рассказали мне, как в Париж приезжал Тревор Блейк и заходил в лавку отца. Тут я увидела, как отец опять стал рассеянно смотреть в зеркало.
Он смотрел на молодую парочку, сидевшую позади него за столиком возле прохода. Потом и Мишель обратил на это внимание и перестал говорить.
— Что? В чем дело? — спросила я. Я посмотрела на эту молодую парочку. У него были красивые светлые волосы почти до плеч. Вокруг шеи был повязан красивый шарф. У нее было несколько излишне круглое личико, но все же она была довольно мила.
— Мне нравится лепка лица, — ответил Мишель.
Отец добавил:
— Если в тебе заложено что-то от дьявола, ты бы мог пожелать стать одним из них и любить другого. Я прав?
— Так как насчет Тревора Блейка? — спросила я.
— Ну, — продолжал, с трудом отвлекаясь от молодой пары, отец. — Мне кажется, что он хочет, чтобы мы — ты и я — вложили деньги Джулии в его компанию.
— Жадный, как все англичане, — заметил Мишель.
— Какой кошмар! Какие деньги?
— От продажи дома и вещей. Она оставила нам достаточно много, и когда-нибудь ты станешь богатой женщиной, — повторил, как и раньше, отец.
Ну вот опять! Как бы я ни презирала Тревора Блейка, мне не нравились такие разговоры.
— Почему бы не дать ему эти деньги?
— Потому что существуют лучшие способы вложения капитала, — заметил отец.
— Джекоба все равно не было в это время, — сказал Мишель. — И мне пришлось разговаривать с ним.
— А где был ты? — спросила я.
— Я встречался с реставратором Обиотом, — ответил отец.
— Это ты для отвода глаз говоришь, — заметил Мишель.
— Ты просто невозможен, — парировал отец.
— В чем дело? — спросила я.
— Ни в чем, — сказал отец.
— Кто такой Обиот?
— Он в основном реставрирует вещи Эрги. И мне кажется, что наклевывается что-то потрясающее.
— Что именно?
Когда отец улыбался, его нижняя губа немного дрожала.