Потом с помощью трофейных лошадок вытащили семь человеческих трупов да один конский из оврага, отволокли их на небольшую поляну и принялись за работу.
Глава 8
— Корнат, — спросил я, когда мы, наконец, закончили работу и направились к хутору, — а зачем ты послал Фиарна за солдатами? Этих мерасков мы перебили, а если в лесу есть другие, может, стоило его по другим хуторам послать, там предупредить людей?
Работы хватило всем. Корнат, Таня и Лора занялись убитой лошадью — сначала Корнат ловко и быстро снял с нее шкуру, затем Таня с Лорой принялись столь же сноровисто разделывать тушу, тут же складывая куски мяса в те самые принесенные Таней мешки. Мы с Николаем и Сергеем в это время копали могилу для незадачливых кочевников. Серега начал было ворчать — слишком, мол, много чести этим козлам, пусть бы себе валялись да гнили потихоньку, но Николай объяснил ему, что, во-первых, нюхать мертвечину никому не интересно, а, во-вторых, нечего прикармливать лесное зверье человечиной, оно потом может сделать неправильные выводы насчет нового корма и искать его уже целенаправленно. Когда Корнат посчитал размеры и глубину вырытой ямы достаточными, туда свалили убитых мерасков и то, что в итоге осталось от лошади, закопали, притоптали, чтобы тому же зверью не откопать, да еще заложили дерном. Ни холмика, ни, тем более, каких-то памятных знаков не осталось — все же насчет чести не для козлов Серега был прав.
Кстати, внешний вид мерасков меня несколько озадачил. Я все же привык к тому, что в нашей истории кочевники — это раскосые монголоиды или тюрки, в крайнем случае какие-нибудь цыгане, но всегда представители народов, сильно отличающихся по внешности от белых людей. Здесь же они отличались больше сложением, чем чертами лица, а более темный цвет кожи имел причиной, как я подозревал, всего лишь хроническую немытость. А так… Короткие ноги, небольшой рост — вот почти и все. Ну да, лица чуть пошире, волосы почти у всех черные, у двоих седые, эти наверняка тоже жгучими брюнетами были когда-то. Еще одна интересная деталь — очень сложно определить на глаз возраст мерасков. Хотя, кто из них постарше, а кто помоложе, можно было догадаться по густоте и длине бород. А вот на головах они волосы очень коротко стригли. Ну да черт с ними. Они пришли сюда врагами людей, которые отнеслись ко мне по-доброму, так что свое получили вполне справедливо, а уж что у них там с генотипом и фенотипом, дело вообще сто сорок седьмое.
— Нет, Феотр, — тихо возразил Корнат. — Понимаешь, мераски не похищают наших девушек в рабство.
— Почему? — насколько я себе это представлял, как раз похищение девушек для продажи в гаремы должно быть одним из излюбленных занятий кочевников.
— Гвенд гласит, что если женщина отомстила насильнику, ее нельзя считать обесчещенной. Поэтому когда наши девушки попадали в рабство, они рано или поздно всегда убивали своих хозяев.
— Но зачем тогда они пытались похитить Лоари? — не понял я.
— Есть у них обычай…, - Корнат говорил тихо, явно чтобы не слышала Лорка. — Они верят, что если сжечь заживо девственницу, это привлечет к ним удачу.
Черт, вот же ублюдки! Я не сдержался и выругался. По-русски, естественно, но Корнат меня примерно понял.
— Они и своих девок жгут за милую душу, — продолжил он, — но… Девственницу из народа врагов надо сжечь, чтобы сопутствовала удача на войне.
— С этими же врагами? — спросил я, хотя и так было понятно. Корнат только кивнул.
— Форт не так далеко, — добавил он чуть позже. — Там эскадрон конных егерей и телеграф. Уже до темноты егеря ротмистра Фоахта будут в лесу, а завтра сюда придет весь полк. Если имперцы узнают, что кого-то из девушек все-таки похитили, вслед пустятся сразу, а по лесу они могут идти куда быстрее мерасков. Да и корабли вылетят тогда уже вечером, им-то что днем летать, что ночью — все равно.
— Как это — корабли вылетят?
— Воздушные корабли, мы их просто кораблями зовем.
Так, дирижабли, стало быть. И еще телеграф. Но телеграф, ладно, у нас он не помню когда появился, но очень давно. Хотя это сейчас мы телеграфом только старинную электрическую проводную связь зовем, в доэлектрические времена телеграфом и гелиограф обзывали частенько, и семафорную связь. А вот дирижабли — это куда интереснее. Все-таки, если я ничего не путал, у нас они где-то уже к концу девятнадцатого века вовсю летать начали, а уж чтобы в военных целях, так и еще позже, чуть ли не в Первую мировую только. Да, кто-то им тут прогресс подпихивает, и очень неплохо подпихивает. Этак тут, глядишь, еще и конкуренция между попаданцами имеется, нам с Николаем в таком случае тяжко придется…