Договорились, что дежурить у костра будем по очереди. Алинку от участия в этом деле освободили, Николаю выпало сторожить ночевку и поддерживать огонь первым, а мы стали укладываться. Лежать на лапнике, скажу я вам, удовольствие то еще, особенно если слово «удовольствие» взять в большие такие жирные кавычки. Чтобы не кололо шею и уши, ветровку я кое-как натянул на голову, расплачиваясь за такую изобретательность усиленными уколами в пояснице. Хорошо молодым — сумку Сергея и сумочку Алины они приладили себе вместо подушек, так что спали, в отличие от меня, прямо-таки в комфортабельных условиях. Однако же чистый лесной воздух, куда более, чем привычный мне московский, насыщенный кислородом, да еще в виде озона, сделал свое дело — спать хотелось жутко, и я все же уснул.
Выяснилось, впрочем, что кроме концентрации в воздухе кислорода, на сон могут влиять и другие факторы. Температура того же воздуха, например. Проснулся я от того, что самым поганейшим образом замерз. Подобравшись к костру, чтобы погреть свои старые косточки и все то, что на них сверху, обнаружил на дежурстве Николая.
— Я Серегу будить не стал, — пояснил тот, заметив, видимо, напряженную работу моей мысли на тему того, чье дежурство я проспал, и сколько я спал вообще. Получалось, что около двух часов. — Подожди чуть, пока я к ручью схожу, потом поговорим, — добавил Николай совсем тихо. Минут с десять я пытался предугадать, что же такого собирается мне сказать Николай, да так, чтобы наш молодняк не слышал. Как чутье, так и жизненный опыт подсказывали, что хорошего я услышу мало, а вот остального — гораздо больше. Правильно подсказывали.
— Что ты там про попаданцев говорил? — спросил Николай.
— Что попадают они во всякие миры и времена, какие писателям заблагорассудится.
— Поня-а-а-тно… — недовольно протянул Николай. — Мы вот тоже… попали. Уж не знаю, кому там это заблагорассудилось…
— Так, — прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что какой-то подобной гадости я и ожидал с того самого момента, когда заложенными ушами услышал николаевские матюги. — А подробнее?
— Подробнее, говоришь? Мы пока шли, я обратил внимание, что полос в небе нет от самолетов. Инверсионных следов, — пояснил Николай.
Я кивнул — понял, мол, продолжай.
— То есть мы не в Московской области. У нас пэвэошные истребители туда-сюда постоянно летают, за день хоть раз, да увидишь.
— Это да, — согласился я, внутренне удивившись наблюдательности своего товарища по несчастью.
— А сейчас сходил к ручью на звезды посмотреть. Оттуда видно лучше. В общем, Федор, не на Земле мы. Небо не наше.
— Погоди… Это что значит — не на Земле? — вот к гадости такого калибра я готов не был, поэтому сразу начал искать, за что зацепиться. — А сосны? Быть такого не может, чтобы где-то черт его знает где росли такие же сосны!
— Ну сосны — да, — вынужден был признать Николай, — Сосны и мне из головы не идут… Но небо точно не наше. Я же моряком был, небо везде видел — нет у нас нигде таких звезд. А наших звезд нет здесь. И луны нашей нет.
— А если это Земля, но в другое время? — чем это было бы лучше того варианта, что озвучил Николай, я не знал, но ухватился именно за него. — Я вот читал, что раньше созвездия имели другой рисунок. Может, это и есть наш случай? А что луны нет, так может, тут новолуние.