Ирия поспешно метнулась к окну. Готовясь если что — одним прыжком взлететь на подоконник. И — вниз, в темные холодные воды!
Почему ночь тянется так долго? Проползла вечность — десяток вечностей! — а за окном и не думает светать! Потому что именно эту ночь нужно пережить? Время застыло и не движется с места? А люди во всём подлунном мире спят и ничего не поймут?
Что за бред лезет в голову — когда ты на пороге смерти? Когда с ней танцуешь…
Еще одну томительную вечность ключ проворачивается в замке.
Мать. Одна. Никаких леонардитов за спиной. Опять.
Тогда почему — ни малейшего облегчения в душе? Кого Ирия ждала? Кому бы искренне обрадовалась? Призраку Анри Тенмара?
Повторный скрип ключа запирает дверь изнутри.
И — нескончаемый озноб. Будто ледяной Альварен уже вцепился в замерзающее тело! А до берега — полмили. Нет, дальше…
И чего испугалась? Этого ведь и хотела! Жаждала.
Вот она — свобода. Бери, если выцарапаешь! Если доплывешь.
Право на жизнь нужно доказать, отспорить, завоевать. Неужели ты до сих пор этого не поняла? Поумнеешь хоть когда-нибудь? Успеешь ли? Прежде чем тебя уничтожат те, кто набрался ума раньше?
— Я кое-что принесла.
Из складок плаща показалась небольшая кружка, доверху наполненная желтовато-белым. Жир неизвестного животного.
Чего только нет в монастыре — со строжайшим в Эвитане уставом! Хотя сейчас ведь не пост — ни строгий, ни нестрогий.
— Раздевайся, И натрись с шеи до пят, — отрывисто приказала Карлотта. — Потом оденешь вот это.
На сей раз из-под плаща возник сверток с мужской одеждой. Штаны, рубашка, камзол…
Ирия поспешно потянула через голову монашеский балахон.
— Годы пошли тебе на пользу.
Мать не спускает с дочери цепких глаз. И в них мелькнуло одобрение. Так смотрят на ценную племенную кобылу, что вот-вот подрастет до торгов.
— Со временем из тебя выйдет толк… если доживешь. Северянки расцветают позже. Лучше бы пошла в меня, но чего нет — того нет. Увы, моя красота досталась одной Эйде. А весь характер — тебе.
Когда-то Ирия сочла бы это несправедливым. Еще пару месяцев назад. Когда так хотелось быть красивой…
Не думать! И не вспоминать.
— Впрочем, не такая уж ты и дурнушка. Иден — еще бесцветнее. У нее даже твоих зеленых глаз нет… Натирайся и слушай! — резко оборвала Карлотта собственные излияния. Резко и сухо. — Есть лишь один человек, к кому я могу тебя направить. У него хватит влияния что-то для тебя сделать. Хватит даже сейчас. Здесь его двоюродная внучатая племянница, вы с ней похожи. Разница — в цвете волос и оттенке глаз. Но космы в черный цвет тебе любой куафер перекрасит. А там и сама научишься. Ты приедешь к нему. И он выдаст тебя за племянницу.
Кто, куафер?
Хватит ехидничать, Ирия Таррент.
— Зачем ему это? — дочь в упор взглянула на мать, втирая жир в руки и плечи.
Нож всё же слегка зацепил. И кровоточащий порез чуть выше локтя не нашел другого времени, чтобы тупо заныть.
Ничего, от царапин не умирают. Умирают от другого.
— Он мне должен, девочка моя! — усмехнулась Карлотта. — И очень много. А уж как заставить его помочь — найдешь способ сама. Со мной-то получилось. Но, кроме того — он еще и мой двоюродный дядя.
— Да кто он?
— Герцог Тенмар.
Герцог Ральф-Луи-Эжен Тенмар! Отец Анри! Мать отправляет Ирию к отцу Анри!
А зачем его «заставлять»? Он ведь наверняка благородный человек…
— По жестокости Ральф Тенмар поспорит с Бертольдом Ревинтером. — Карлотта будто прочитала мысли дочери. — Опять сочиняешь благородных рыцарей?
Ирия к нему не поедет! Выбраться бы на свободу — и поминай, как звали.
— Меня могут увидеть те, кто знают его настоящую племянницу.
— Ты тоже — «настоящая», — усмехнулась мать. — Мы с ним в родстве, забыла? Просто в более дальнем. А Ирэн Вегрэ не знал практически никто. Ее родители безвылазно кисли в поместье и не слишком привечали гостей. А после их смерти герцог Тенмар сразу отправил Ирэн в монастырь. Прямо из родительского дома.
Спокойно, Ирия! Хотя попробуй тут не выдай себя — услышав свое новое имя.
— Конечно, не слишком приятно стать из графини баронессой, — по-своему поняла ее замешательство Карлотта. — Но придется потерпеть, — она придирчиво оглядела дочь в мужской одежде.
Повезло, что прибывший сюда в этом костюме леонардит был или подростком, или очень хрупким юношей. Иначе Ирию вмиг выдала бы мешком висящая одежда.
— И еще штрих. Потом отрастут. Но поедешь ты в мужском камзоле, так что…
Да сколько всего умещается под бесформенной монашеской хламидой?
Ножницы замелькали в ловких руках Карлотты. Одну за другой отсекают тяжелые светлые пряди.
Стригут лишь падших женщин, но Ирия вытерпела и это. Обрезанные волосы — чушь. Как и то, что Эйда на всю жизнь обесчещена.
— Герцог найдет тебе мелкого барона. Или баронского сына. На графа рассчитывать не приходится — ты не красавица. Впрочем, для знатной девицы еще очень неплоха. А бывать в свете тебе незачем. — Мать ловко расправилась с последними прядями. И окинула дело рук своих внимательным взглядом. — И жаль, ты не родилась мальчишкой! — вздохнула она.
Ирия молча слушала вполуха, чтобы не думать о предстоящем спустя всего несколько минут. Она может сегодня утонуть — какие бароны с графьями?
Хорошо хоть дождь по карнизу не стучит. Или град. Тогда бы точно — ни единого шанса. Их и так-то негусто…
— …ты найдешь способ. А быть управительницей имения при малолетнем сыне — не так уж плохо…
Ирия вздрогнула. Похоже, пропустила она планы отправки «барона или баронского сына» в мир иной.
— Это обязательно? — поинтересовалась девушка, чтобы что-то спросить.
Слова отвлекают от… того, что случится минут через пять-десять!
Ирия повела головой, встряхнула по-мужски короткими волосами. Военная стрижка. Что ж, женщине приходится сражаться за свою жизнь чаще, чем многим мужчинам. Вроде того же Роджера Ревинтера. Или Леона Таррента.
— Или он сам отправит тебя в монастырь. При первом же удобном случае, — утешила мать. — Когда будешь не так юна, как сейчас. Отправит — не сомневайся. И быстрее, чем меня. Не забывай — я, в отличие от тебя, была красивой!
Мама и сейчас еще хороша. Но ее чертам не идут лед и злоба.
— Не все такие, как мой отец.
Папу очень жаль. Но правде нужно смотреть в глаза: с женой он действительно поступил ужасно.
— Я знала не только его. И поверь: другие мужчины — ничем не лучше, — мать вновь усмехнулась.
Ибо на сей раз Ирия удивления в глазах не сдержала.
— Только не считай меня шлюхой, вроде Полины Лигуа нир Кито! — раздраженно пояснила Карлотта Таррент. — Меня никто не спросил… как и Эйду. Как не спрашивают многих. Он был моим родственником, я жила в его доме. Только я — не Эйда! — мать гордо вскинула голову. Зеленые глаза сверкнули тем неукротимым огнем, что горел в ней, как подозревала Ирия, всегда. — Я не собиралась умирать или в монастырь! — При последних словах усмешка стала особенно горькой. — В семнадцать лет я готова была драться до конца! И сделала бы всё, чтобы опозорить его имя на весь Эвитан — прежде чем меня уничтожат! Впрочем, и у меня ничего бы не вышло — будь мой брат таким, как Леон. Но Ив Кридель действительно любил сестру. Настолько, что скрыл ее позор и усыновил ребенка.
3
А Ирия думала, что уже ничему не удивится.
— Да, у тебя есть еще один брат.
Брат? Ну что ж. В замке Таррент живет очень разговорчивое привидение. Среди родственников встречаются подлецы и мерзавцы. А у Ирии появился новый брат. Велика новость. Хуже, что у него может вот-вот не стать сестры!
— Мой отец знал?
— Ищешь для него оправдания? — понимающе усмехнулась мать. — Их нет. Эдвард ничего не знал. Ему было почти столько же, сколько мне. Он даже не понял, что я — уже не невинна. Нет, мой любящий супруг оставил меня в монастыре просто потому, что ему так удобнее.
— Ты тосковала по сыну?
— Я хотела жить. И не смей меня жалеть!