Показалось ли, что у несгибаемой Карлотты дрогнули губы? Может, и показалось…
— Кто он? — прямо спросила Ирия. — Тот человек, что обес… — дурацкие слова слетают с губ до сих пор! — изнасиловал тебя? Тот, кто отрекся от тебя и ребенка и хотел тебя уничтожить? Кто он?
— Я дала клятву, — мать уже справилась с собой, — что не назову его имени никому и никогда. Это — плата за мое право остаться в живых.
Но Карлотта Таррент не была бы собой, не найди она способ обойти клятву. Мать сказала всё, что должна знать Ирия.
Вот только как теперь заставить «того человека» не уничтожить ее саму? За Ирией-то не стоят никакие любящие сестер братья.
— А что скажет настоящая Ирэн Вегрэ? Она не будет возражать, что я воспользуюсь ее именем?
А ветер таки свистит… Значит, волны — немалые.
А чего ты хотела? Месяц Сердца Осени всё-таки.
— Нет. Она пока не собирается покидать монастырь. Ирия! — мать лишь чуть возвысила голос. Но так, что дочь обернулась немедля — как подброшенная. — Поклянись, что поедешь именно к герцогу Тенмару.
— Клянусь святой Амалией! — бесхитростно выпалила девушка.
— Зачем мне эта дрянь? — знакомо усмехнулась мать. — Святым Леонардом — фанатиком, написавшим трактат о пытках, тоже клясться не надо. Первое — для Полины, второе — для Бертольда Ревинтера.
— Чем же мне тогда клясться? — поинтересовалась Ирия.
Как раз вертелся на языке именно этот святой…
— Здоровьем Эйды.
В ледяных чертах Карлотты — ни проблеска чувств.
И что-то не так в этой усмешке. Совсем.
Ормхеймская стужа прошила с головы до ног. Вгрызлась до костей, сквозь них… И вовсе не от предчувствия ледяных объятий Альварена.
«Ири, подойди к окну»…
Яростная луна и ночной плеск лодки, подплывающей к острову. Той, что пришла не за Ирией. Вообще — ни за кем.
С совсем иной целью.
— Эйда — здесь?!
— Да. И я не могу устроить ей побег, — предупредила расспросы мать. — Эйда по-прежнему не умеет плавать, а озеро — единственный путь к спасению.
Не умеет. У кое-кого было два лета, чтобы научить. Кто же виноват, что так и не удосужилась?
— К тому же, сразу две сестры Таррент не могут утонуть, тебе не кажется?
Изумления Ирия не скрыла. А мать едва не рассмеялась — всё так же холодно:
— Ну, разумеется, ты утонула. Ирия Таррент погибла в водах Альварена. Я же сказала: ты превратишься в Ирэн Вегрэ. Отныне и навсегда.
Темный знает, что еще из этого выйдет. Две девушки под одним именем!
Но это — всё, что можно придумать при таком раскладе. Легенды лучше не сочинишь.
К тому же — Тенмар далеко от Лиара. И уж тем более — от амалианского аббатства…
— Я жду. Клянись здоровьем сестры — потому что оно действительно зависит от твоей клятвы.
Ирия ни на миг не усомнилась — зависит. И еще как. А высшие силы в очередной раз не услышали ее молитв!
— Мама, Эйда в очередной Башне Кающихся Грешниц?! — девушка содрогнулась. Представила слабую, хрупкую, болезненную сестренку в таких условиях.
Здесь могут выжить лишь сама Ирия или мать — две ядовитые гадюки. Но никак не Эйда!
Заточить бы сюда Полину!
— Естественно, нет, — с легким раздражением ответила Карлотта. — Эйда — в обычной келье, ходит на молитву вместе с другими сестрами. Ее приняли как послушницу. Но возможности когда-нибудь выбраться отсюда у нее нет. Как и у меня. Если, конечно, ты не поможешь…
Показалась ли слабая-слабая тень надежды в глазах Карлотты? Творец милосердный, она и впрямь позволяет себе надеяться: самая сильная из детей не только спасется сама, но и вытащит из склепа мать с сестрой! Честь семьи честью семьи, но Карлотта Таррент по-прежнему жаждет жить! Не зря она так заколебалась — прежде чем уничтожить последний шанс вырваться на волю…
— Только Ральф Тенмар в силах нам помочь, Ири. Потому что с такими врагами, как Полина, Бертольд Ревинтер, Всеслав Словеонский и вдобавок — король, нам не справиться одним. — Мать вдруг притянула дочь к себе и крепко обняла. Как полтора года назад. — Сделай всё, чтобы спастись, моя девочка, Потому что если Полина хоть что-то заподозрит — ни мне, ни Эйде не избежать Башни Кающихся Грешниц. А ты знаешь, чем это кончится для Эйды. На пороге — зима.
4
Вода — ледяная. Обжигающе.
Слишком ледяная, чтобы в ней выжить!
Захлестнула, тянет вниз…
Греби, дура! Пока руки не онемели. И ноги заодно…
Жидкий лед — везде! Нет света, нет воздуха, ничего нет. Только непроглядная толща воды! Если Ирия ошиблась и сейчас рвется к дну озера…
Возмущенные волны вышвырнули ее пробкой. Ласково обжигая студеной хваткой.
Воздух! Пусть — холодный, но им можно дышать и…
Мерзлый — не теплее воды! — ветер пополам с водяными брызгами жжет лицо. За десяток ударов сердца Ирия закоченела вусмерть.
Жадно глотая выстужающий горло холод, девушка обернулась. Бросить отчаянный взгляд на хищную стену монастыря, едва не поглотившего пленницу на веки вечные.
Тускло сереет монолит стен, слабо желтеет единственное окно. Размытым пятном мелькнуло бледное лицо — Карлотты? Толком не разглядеть, но чье же еще?
Миг — и жалкое око света погасло. Затянулось мрачным веком — ставней. Темным, тяжелым.
Ирия не собиралась ни плакать, ни звать на помощь. Но мать предпочла сама отрезать ей пути к отступлению, И это уверенности не добавляет. Карлотта не верит в дочь. В ее спасение.
Отвернись! Если хочешь жить. Там — нет уже ничего. А впереди — есть. Возможно. Если очень постараешься.
Давай — загребай ледяную воду. И не барахтайся так отчаянно. Напрасно теряешь силы.
Брызжет в лицо жидкий лед. Захлестывает… Берег так далеко…
Глядя на пенные волны из монастырского окна, можно утешаться: для Месяца Сердца Осени они еще не слишком бурные.
Но много ли надо пловцу? Всего лишь, чтобы заливало с головой! Чуть не на каждом гребке.
Мертвая хватка взбесившейся воды тянет ко дну. Волны наотмашь хлещут пеной. Насквозь пронизывает холод, ледяным жгутом крутит мышцы. Вгоняет стужу в кровь, в сердце, в рваное дыхание.
Летят в лицо брызги. Студят лоб, слепят глаза, не дают глотнуть воздуха…
Нет, это — не ветер. Обжигающе-ледяной смерч!
Вихрится и бурлит пена, исчезает берег…
И вновь чернеет вдали. В бледных, слабых отблесках. Далекого костра? Одинокой свечи?
И опять — беспощадная стена бешеных волн. Не видать не то что берега — неба…
Трижды казалось, что Ирию закрутило и развернуло — в другую сторону. Каждый раз разлепить глаза удавалось с трудом. Зато впереди по-прежнему чернел частокол неровно-остроконечной стены леса. А справа, вдали — тускло светились редкие огоньки деревни…
Хуже, что берег как был далеко, так и остался! Беглянка что, плывет против течения на одном месте? Просто бултыхается, как лягушка в кадке с водой?!
Пенный вал накрыл с головой — в очередной раз. Едва не лишил сознания.
С чего Ирия вообще взяла, что хорошо плавает?!
«Анри, мне не доплыть…»
В горло хлынул альваренский лед! Кашляя, отплевываясь, Ирия отчаянно пыталась выровнять дыхание.
А берег исчез. Нет его! Только бесконечные волны — до края серых разгневанных небес.
Смертный ужас сковал мышцы, стужа подступила к горлу. Что происходит, Темный и все змеи…
Прекрати, силы Зла здесь не при чём, дура. Тебя просто развернуло! Все-таки.
Именно. Стена леса обнаружилась справа, там же и огоньки…
Еще и снесло?! Когда успело? Темный с ним, на берегу разберемся — если… когда доплывем!
Развернуться обратно к берегу…
И задержать дыхание. Навстречу очередной волне — в пол-человеческого роста…
Увенчанный пенной шапкой враг наконец схлынул. Ветер радостно заледенил мокрую голову — лицо мучительно заныло, швырнул в глаза очередной рой брызг…
Слабо мерцают огоньки — по-прежнему впереди. И по-прежнему — страшно, невозможно далеки!
Но не угасли. Значит — можно добраться! Доплыть… Доползти по воде…