Прошло двадцать лет.
Ему исполнилось шестьдесят пять. Нина Викторовна была всего на год моложе него. А той далекой, извините за выражение, «девушке его мечты» – ей было уже сорок два. Павел Михайлович метался в своих фантазиях: иногда трезво думал, что у нее давно есть дети и, наверное, внуки намечаются. Но гораздо чаще он воображал, что она до сих пор одна. Ждет, когда он ее позовет. Что она тоже в него тайно и бесповоротно влюбилась во время той мимолетной встречи и тоже мечтает о нем.
Итак, прошло уже двадцать лет, и однажды в четверг вечером Нина Викторовна попросила Павла Михайловича присесть на диван. Сама села в кресло напротив.
– Павлик, – сказала она. – Наташа звонила. Они с Аликом выплатили ипотеку. А их Колька поступил в Вышку. На бюджет.
– Насчет Кольки знаю, – сказал он. – Они молодцы. А что ипотека уже всё, это вообще прекрасно. Вздохнут свободно наконец-то.
– Павлик, – сказала Нина Викторовна. – Ты меня любишь?
– Очень! – сказал он и встал с дивана, чтобы ее обнять и поцеловать.
– Погоди, – она подняла руку. – Ты все сделаешь, что я скажу?
– Я всегда делаю все, что ты скажешь!
– Принеси из кухни табурет.
Он принес.
– Заберись на него. Потом спрыгни.
Он повиновался.
– Еще раз. А теперь влезь и стой на одной ноге.
Он прикусил губу, чуть покраснел, но справился с собой.
– Только чтобы тебе было хорошо, – улыбнулся он и мечтательно добавил: – Нинуля моя золотая, бесценная, прекрасная.
– Браво! – закричала Нина Викторовна. – Верю! Верю тебе, Павлуша мой золотой, бесценный, прекрасный! А ну, слезай!
Он спрыгнул на пол, встал около шкафа.
– Иди собирай чемодан. Мы разводимся. Только слов не говори. Я все сама объясню. Ты хороший. Добрый. Покладистый. Сговорчивый. Со всем всегда согласный. Заботливый. Каменная стена. Золотое гнездышко. Исполнение всех желаний, от пиццы до Ниццы… Ты мне надоел, понимаешь? Я двадцать лет живу как в бункере. Без воздуха! Без вкуса и запаха! У тебя есть квартира твоей мамы. Уезжай туда. А хочешь, оставайся здесь, я туда уеду.
– Там жильцы, она сдана… – слабо возразил Павел Михайлович.
– Выкинешь к черту! – прорычала Нина Викторовна. – Заплатишь неустойку и выгонишь.
Через три месяца он приехал в этот городок. Пришел в музей.
Она вела экскурсию, говорила про колорит и даты жизни. И что версия этой картины есть в Русском музее. Она почти не изменилась, только повзрослела на двадцать лет. Провинциальная свежесть сменилась зрелой красотой. Да, если в юности она была просто ровненькая-гладенькая, то сейчас, похудев и будто бы чуточку посмуглев, она стала по-настоящему красивой.
Павел Михайлович смотрел на нее, а она иногда скользила по нему глазами и, конечно же, не узнавала.
Вот экскурсия закончилась. Экскурсанты пошли к выходу. Он подошел к ней.
– Здравствуйте, Нина!
– Добрый день.
– Вы меня, конечно, не помните, – сказал он.
– Простите, нет, – она улыбалась доброжелательно и равнодушно.
– Сейчас… – он перевел дыхание.
Полушепотом он рассказал ей, как влюбился в нее двадцать лет назад. Как мечтал о ней, о жизни с нею рядом, с нею вместе. Как заклинал все силы неба и земли сохранить ее для себя. Чтобы она его дождалась. И вот наконец он свободен и на коленях просит…
Она его перебила.
– Заклинал, значит, силы неба и земли? – яростно зашептала она. – Ах ты подлец! Вот, значит, из-за кого я замуж не смогла выйти. Вот из-за кого я двадцать лет одна прокуковала. Вот из-за кого, – она сглотнула рыдание, – у меня опухоль, с подозрением… Проклятый! Проклятый! Проклятый!
– Ниночка, – он схватил ее за руку. – Ниночка, мы вылечимся… Я тебя вылечу… Лучшие врачи, лучшие клиники… Клянусь…
– Уйди! – она выдернула руку. – Уйди, черт! Ты черт! Сгинь!
Отшагнула назад, перекрестила его, перекрестилась сама и убежала в другую дверь.
Только и слышно было, как скрипит старый паркет.
Он вышел наружу.
Перешел улицу.
Дошел по мощеной дорожке до вершины холма, где крепость. Зубчатую стену покрасили свежей известкой. А вот речушка заросла совсем. Как ни ломай глаза, не разглядишь воды за камышом и кустами.
Надо было ехать домой и жить дальше.
Но как?
Честный стукач
не обмани меня, дружок
Был у меня знакомый стукач, человек честный и порядочный. Вот как это выяснилось. Про него говорили, и вроде бы даже основательно, что он стучит. Причем не просто постукивает по зову души и в странных надеждах на какие-то блага или послабления от начальства, а на постоянной основе. Можно сказать, профессионально. То есть на самом деле он даже не стукач, а агент. Но доказательств у меня не было никаких (разумеется, не об агентской карточке речь! а о том, чтоб я лично, по своим наблюдениям, понял: он заложил вот этого человека).