лась я. Женщина, добившаяся небывалых высот, не могла долго сидеть дома и с трёх лет я уже путешествовала с ней по работе. Мама только после моего рождения узнала, что означает фамилия «Блэк» в Нью-Йорке. Однако она не испугалась. Держала всё под контролем, не давала отцу проливать лишнюю кровь. Отец не рассказывал мне о том как он встал на пост главы, а мама лишь упоминала то, что его выбрал дед перед смертью. Среди кого он вёл отбор - до сих пор неизвестно... Водя указательным пальцем по ободку кружки, я продолжала тихо говорить, не отрываясь от своего занятия, а перед глазами вновь всплывали картинки из прошлого: - Когда мне было одиннадцать лет, умерла моя мама. Я спала на втором этаже, когда внизу стало шумно. В доме было двенадцать охранников, пять служанок и мой личный телохранитель. Те люди убили всех, кроме меня и Майкла. Я застыла наверху и не смогла спуститься с лестницы, а когда всё же решилась, Майкл зажал мне рот, но не успел закрыть глаза. Я видела, как на белом платье матери расползается багровое пятно, видела, как она упала на пол и больше не встала. Её глаза застыли. Я плохо помню, что было дальше. Но по рассказу Майкла, он схватил меня и выпрыгнул в окно, успевая добраться до машины. Его ранили, но он смог увезти меня оттуда. Последнее что помню с того дня, как я билась в заднее стекло машины - дом был охвачен огнём и я кричала, что маму надо забрать. Это потом я поняла, что её не спасти уже было. Рассказ давался тяжело. Однако Питер внимательно смотрел на меня и слушал, не перебивая, даже если ему и были непонятны некоторые детали. Его наверняка интересовало то, кто же напал на нас в тот день, а я не могла дать ответа на этот вопрос. Отец ни разу не обмолвился о личности убийцы мамы, хотя я всегда была уверена, что он знает того человека. - Миссис Дакота пришла после похорон и настояла на том, чтобы я училась в её агентстве, как и хотела моя мать. Отец скрипя зубами согласился. Разрешил заняться модельным бизнесом только с тринадцати. Я забылась, но именно тогда начала искать малейшие зацепки. И вот в шестнадцать меня похитил конкурент отца. Похитил и отдал своему сыну, которого вся полиция знает очень хорошо под прозвищем «Потрошитель». Я помню боль, что ядовитыми шипами распарывала тело, помню, что на все мои отчаянные мольбы тот садист ничего не отвечал, лишь как-то дьявольски, сумасшедше смеялся. Он пытал меня больше морально, упиваясь криками и беспомощностью. На моих глазах убивал и потрошил тех, кого я с детства знала. Это уже потом я узнала, что ко мне он был в некотором роде снисходителен, так как он любил слишком извращенные игры. Парень мог снимать скальп с жертвы, мог начать расчленять, пока человек ещё жив. А мне он лишь руку повредил напоследок. Чёртов эстет. Пытал меня на белом ковре, по которому были разбросаны лепестки роз. Палец остановился на кромке и я обхватила кружку ладонями, поднося ко рту и делая небольшой глоток. Установившаяся тишина не давила своей тяжестью, я чувствовала себя явно неловко, хотя и не показывала этого, стараясь не пересекаться взглядами с Питером. - Так это ты стала его любимой жертвой... - отреагировав на его удивление я вскинула голову, непонимающе смотря на него. И Питер поспешил пояснить: - Однажды его почти поймали на месте преступления, как раз перед его исчезновением. И он обронил фразу, что даже если ему предстоит спрятаться за кулисами, то при своем возвращении он заберёт свой созревший приз. Мы тогда не поняли о чём он говорит. Но судя по воодушевлению догадались что приз - это явно не какая-то вещь, а человек. По-другому просто и быть не могло. И вот после твоего рассказа... - Погоди, ты ведь не хочешь сказать, что... - я сглотнула в попытке убрать вставший в горле комок, - что он собирается вновь появиться в моей жизни? - Зная таких людей как он - да. Этот человек появится ещё не раз. Будь осторожна. Он заинтересован в тебе. Возможно, вреда тебе и не причинит, но я не был бы уверен в этом. Я замерла, представляя момент появления Дерека Коллинза и не смогла представить, как это бы смогло произойти. Он был непредсказуем. Я знала, что он вернулся, но до последнего уповала на то, что он меня давно забыл. И теперь оставалось лишь ждать. Если он появится, то будет весьма плохо вновь вспоминать всё то забытое, погребенное в памяти. - Почему ты защищаешь отца? - Питер смотрел в самую душу, настолько проникновенным был его взгляд. - Это допрос? Я ведь и так рассказала даже больше того, что хотела. Просто ты мне напомнил психолога, которому можно рассказать мини историю о прошлом. Но знаешь, я лично убью тебя, если рассказанные сведения выйдут за пределы этой комнаты. - Это угроза? - мужчина явно был позабавлен моими словами, но мы оба знали, что я не лгу. Потому что сколь бы я не была доброй, а пойти на дно нельзя из-за такого странного порыва открыться. Оставалось верить интуиции, которая внезапно одобрила именно этого человека на роль благородного слушателя. - Нет. Это завуалированный совет. И раз уж начала, то я закончу небольшое повествование. Слышал о Кодексе? - Когда его читал, то меня порадовал последний пункт. - Я не удивлена. Хоть последний пункт и гласит о том, что можно забыть все правила, это далеко не так. Наследников, например, действительно клеймят. У меня нет другого определения для этого действа. Отвечая на твой вопрос о том, почему я, самолично ставя палки в колеса отцу, помогаю ему... На самом деле ты вряд ли поймешь, почему я поступаю так. До определенного момента я ненавидела его и винила в смерти матери... - нехотя встав из-за стола я отошла, поворачиваясь к полицейскому спиной и начала расстёгивать блузку. Ткань скользнула по коже и легла в сгибы локтей, открывая спину, где из-за повышенной температуры тела у меня проявилась татуировка. Единственное, где отец сжалился, был цвет и метод. Белая, проявляющаяся только из-за повышения температуры тела. Клеймо, которое не стереть и не смыть ничем. - Этот дракон как напоминание вечное о том, что избежать предначертанного я не смогу. У меня не может быть нормальной семьи, я обязана поставить на себе крест. Прекрасно понимая то, что я могу оттянуть момент, когда мне придётся занять место отца, я также понимаю и то, что иллюзиями питаться вечно не смогу. В конечном итоге мои руки всё равно окрасятся в красный, потому что я хочу отомстить за смерть матери. - Ты говоришь весьма странные вещи, тебе не кажется? Поставить на себе крест из-за какой-то татуировки. Разве не глупая причина? - усмехнулся Питер. Но больше наигранно, нежели неверяще. - Я ведь не из-за татуировки это делаю. Ты так и не понял? Этот знак простое напоминание. Показала, чтобы ты не спрашивал какая она у меня. Пальцы судорожно скомкали ткань рубашки, и я прикусила нижнюю губу, опустив голову. Волосы, перекинутые через плечо для удобства рассматривания татуировки, заскользили по спине, скрывая её. - Это означает что нет выхода оттуда, куда ты уже погрузился? - я дёрнулась, не ожидая услышать его голос столь близко. Видимо пока я рассказывала, Питер успел бесшумно приблизиться ко мне. - Можно мне?.. Его прохладная ладонь скользнула по спине, убирая волосы и пальцы тут же заскользили по конкуру рисунка, заставляя меня зажмуриться. Это было странным. Этот человек, вся ситуация в целом и моё отношение к нему. Но я не могла отказаться от этого. - Да. Нет выхода оттуда, где ты утонул некогда. Его пальцы остановили своё скольжение по коже. - Каково это - знать, что ты причина многих смертей? - вопрос соскользнул с его губ настолько просто, а меня словно плетью ударили. Прикосновения Питера теперь не успокаивали - выжигали на коже новые начертания и, казалось, было ещё больней. - Вспоминать прошлое мучительно? Или ты ничего не чувствуешь, вспоминая смерти тех, кто отдал за тебя жизни? - Да что ты знаешь?! - я резко повернулась к Питеру и с силой сжала в ладонях ткань мужской рубашки вместе с галстуком, зло смотря в спокойную гладь его глаз. Его слова вызвали целый шторм внутри, потому что никто не смел говорить мне, что я бездушная. Каждую смерть я переживала довольно болезненно. Несколько мгновений мы выискивали что-то на дне глаз друг друга, а потом я выдохнула, медленно опуская голову и разжимая пальцы. - Мучительно. Окунаться с головой в прошлое, где кроваво-красный цвет крови - это ты сам. Точнее, во многих ситуациях именно из-за сохранения твоей жалкой жизни, многие жертвуют своими. Запятнанный в брызгах чужой крови, ты не можешь открыть свои глаза, чтобы взглянуть смело в лицо своему страху. Ты лишь вынужден как шавка поджимать свой хвост и забиваться в угол, стараясь оградить себя от боли, стараясь из последних сил не потерять крохи оставшейся гордости и не заскулить жалостливо, тоскливо. А ведь как красиво звучит! Наследница рода Блэк! Неплохо, не правда ли? Вот только приписку-то не каждый читает, что самым мелким шрифтом выбита на обратной стороне медали или «короны»: будущая убийца невинных. Не своими руками, нет. Невинные - это те, кто отдает жизнь за жизнь босса. Отвратительно теперь звучит? Как быстро же меняются вкусы, однако. А ведь когда-то я даже помыслить не могла, что моя жизнь обернется эдаким Адом наяву! Понимаешь?! Чужая кровь, от которой нет смысла отмываться, уже давно прожгла кожу и словно по венам теперь течет. Как напоминание о том, что сломаться или же отступить от выбранного судьбой пути - больше невозможно. Это сводит с ума. И знаешь, что па