ами, но мы оба знали, что я не лгу. Потому что сколь бы я не была доброй, а пойти на дно нельзя из-за такого странного порыва открыться. Оставалось верить интуиции, которая внезапно одобрила именно этого человека на роль благородного слушателя. - Нет. Это завуалированный совет. И раз уж начала, то я закончу небольшое повествование. Слышал о Кодексе? - Когда его читал, то меня порадовал последний пункт. - Я не удивлена. Хоть последний пункт и гласит о том, что можно забыть все правила, это далеко не так. Наследников, например, действительно клеймят. У меня нет другого определения для этого действа. Отвечая на твой вопрос о том, почему я, самолично ставя палки в колеса отцу, помогаю ему... На самом деле ты вряд ли поймешь, почему я поступаю так. До определенного момента я ненавидела его и винила в смерти матери... - нехотя встав из-за стола я отошла, поворачиваясь к полицейскому спиной и начала расстёгивать блузку. Ткань скользнула по коже и легла в сгибы локтей, открывая спину, где из-за повышенной температуры тела у меня проявилась татуировка. Единственное, где отец сжалился, был цвет и метод. Белая, проявляющаяся только из-за повышения температуры тела. Клеймо, которое не стереть и не смыть ничем. - Этот дракон как напоминание вечное о том, что избежать предначертанного я не смогу. У меня не может быть нормальной семьи, я обязана поставить на себе крест. Прекрасно понимая то, что я могу оттянуть момент, когда мне придётся занять место отца, я также понимаю и то, что иллюзиями питаться вечно не смогу. В конечном итоге мои руки всё равно окрасятся в красный, потому что я хочу отомстить за смерть матери. - Ты говоришь весьма странные вещи, тебе не кажется? Поставить на себе крест из-за какой-то татуировки. Разве не глупая причина? - усмехнулся Питер. Но больше наигранно, нежели неверяще. - Я ведь не из-за татуировки это делаю. Ты так и не понял? Этот знак простое напоминание. Показала, чтобы ты не спрашивал какая она у меня. Пальцы судорожно скомкали ткань рубашки, и я прикусила нижнюю губу, опустив голову. Волосы, перекинутые через плечо для удобства рассматривания татуировки, заскользили по спине, скрывая её. - Это означает что нет выхода оттуда, куда ты уже погрузился? - я дёрнулась, не ожидая услышать его голос столь близко. Видимо пока я рассказывала, Питер успел бесшумно приблизиться ко мне. - Можно мне?.. Его прохладная ладонь скользнула по спине, убирая волосы и пальцы тут же заскользили по конкуру рисунка, заставляя меня зажмуриться. Это было странным. Этот человек, вся ситуация в целом и моё отношение к нему. Но я не могла отказаться от этого. - Да. Нет выхода оттуда, где ты утонул некогда. Его пальцы остановили своё скольжение по коже. - Каково это - знать, что ты причина многих смертей? - вопрос соскользнул с его губ настолько просто, а меня словно плетью ударили. Прикосновения Питера теперь не успокаивали - выжигали на коже новые начертания и, казалось, было ещё больней. - Вспоминать прошлое мучительно? Или ты ничего не чувствуешь, вспоминая смерти тех, кто отдал за тебя жизни? - Да что ты знаешь?! - я резко повернулась к Питеру и с силой сжала в ладонях ткань мужской рубашки вместе с галстуком, зло смотря в спокойную гладь его глаз. Его слова вызвали целый шторм внутри, потому что никто не смел говорить мне, что я бездушная. Каждую смерть я переживала довольно болезненно. Несколько мгновений мы выискивали что-то на дне глаз друг друга, а потом я выдохнула, медленно опуская голову и разжимая пальцы. - Мучительно. Окунаться с головой в прошлое, где кроваво-красный цвет крови - это ты сам. Точнее, во многих ситуациях именно из-за сохранения твоей жалкой жизни, многие жертвуют своими. Запятнанный в брызгах чужой крови, ты не можешь открыть свои глаза, чтобы взглянуть смело в лицо своему страху. Ты лишь вынужден как шавка поджимать свой хвост и забиваться в угол, стараясь оградить себя от боли, стараясь из последних сил не потерять крохи оставшейся гордости и не заскулить жалостливо, тоскливо. А ведь как красиво звучит! Наследница рода Блэк! Неплохо, не правда ли? Вот только приписку-то не каждый читает, что самым мелким шрифтом выбита на обратной стороне медали или «короны»: будущая убийца невинных. Не своими руками, нет. Невинные - это те, кто отдает жизнь за жизнь босса. Отвратительно теперь звучит? Как быстро же меняются вкусы, однако. А ведь когда-то я даже помыслить не могла, что моя жизнь обернется эдаким Адом наяву! Понимаешь?! Чужая кровь, от которой нет смысла отмываться, уже давно прожгла кожу и словно по венам теперь течет. Как напоминание о том, что сломаться или же отступить от выбранного судьбой пути - больше невозможно. Это сводит с ума. И знаешь, что паршиво? Мне остается только кричать в одиночестве, крушить всё, что попадается под руки и неизменно царапать старые шрамы, что в дни памяти взрываются фантомной болью, которая давно должна быть забыта. Но разве в хаосе постоянных смятений это возможно? Верно, сколько не старайся брать ластик в руки, воспоминания стереть невозможно. Закрасить чем-то радостным? Да вы, верно, сошли с ума. Нет в моей жизни того, что могло бы помочь стереть такие следы, что бороздами разлиновали душу. Порой перед мысленным взором представляется неизменно печальная картина: я иду в кромешной тьме и погрязаю в ней с каждым шагом всё больше, а когда вспыхивает свет, то бассейн темноты оказывается ничем иным, как бассейном, где вместо прозрачной воды, кровь чужая. И ты говоришь, что я бездушная? Я спать спокойно не могу из-за кошмаров об их смертях. И помню всех, кто погиб из-за меня. Так что не сме... - Умница... - выдохнул Питер и потрепал меня по волосам, а я в неверии вскинула голову, смотря на него совершенно потерянно. Я не понимала этого человека всё больше. А он снисходительно улыбнулся и прижал меня к себе, не прекращая поглаживать и словно спрятал ото всего мира, настолько мне тепло стало. - Я думал, ты прогнила изнутри. Как яблоко, знаешь? Снаружи красивое, наливное, а внутри оно всё червивое. Но ты даже внутри ещё ребенок. Ты плачешь над каждой смертью, но стараешься казаться сильной. Хорошая девочка. Правильно, поплачь. Всё будет хорошо. Извини меня за такую проверку. Только после его слов я поняла, что плачу. Питер обхватил меня за затылок, ероша волосы и прижимая к груди пока я заходилась в рыданиях. Его слова долго не укладывались по полочкам. Но стоило мне успокоиться, как я начала понимать зачем он всё это устроил и я не нашла сил винить его. Питер проверял меня. Наверное, пытался вызнать насколько я похожа на отца и не воткну ли я ему в спину нож, если он попытается довериться мне и сам вложит нож мне в руки. Жестокое психологическое давление с его стороны и я сдалась. Только меня нисколько не угнетало это. У меня было ощущение словно с моих плеч упал огромный валун. Я смогла впервые высказаться, я смогла наконец дать выход эмоциям за всё время напряженного состояния и мне стало значительно легче. Теперь я знала, что у меня есть ещё кто-то, готовый помочь в деле десятилетней давности. - Спасибо, Питер. И его обветренные губы на моих губах не стали чем-то шокирующим. Будто это было самым правильным, что могло с нами произойти. Отвечая на поцелуй, я лишь подумала о том, что возможно мне не придётся больше быть одной. И что первый настоящий поцелуй с привкусом соленых слёз - это вполне нормально для такой, как я. Даже идеально.