- Бери правее, - посоветовала девушка, - там моя деревня. Ты, небось, заблудился?
- Заблудился, - не стал отрицать княжич и направил коня в указанном направлении, - как звать-то тебя?
- Любава, а тебя?
- Велимир.
- Имя-то какое! Княжеское!
- Родители любят все необычное, - почему-то соврал княжич. Любава ему понравилась, и он не хотел сразу раскрывать свое инкогнито.
До деревни они ехали молча, иногда перекидываясь незначительными репликами. Все больше по сторонам смотрели, да прислушивались к шорохам – как бы чего не выскочило навстречу. Но все обошлось и вскоре среди деревьев забрезжили огни родного дома Любавы. Благо, он стоял на отшибе.
- Что за деревня-то? – спросил Велимир, въезжая во двор небольшой избы девушки.
Крупная дворовая собака зашлась истошным лаем, почувствовав запах незнакомца.
- Тихо, Малыш, это свои! – прикрикнула Любава на пса и тот, услышав родной голос, замолчал, отчаянно виляя хвостом и поскуливая от радости. – Дубки, - ответила она мужчине, - далеко от твоего города?
- Далековато. Я в столице живу.
- В Сворожичах? Это ж не меньше дня пути! Ночевать тебе придется.
- Приютишь?
- Ну, не на улице же тебя оставлять?
Велимир спешился и помог спуститься Любаве. Девушка оказалось легкой как пушинка и приятно пахнущей весенними цветами, чуть тронутыми ночными заморозками. Мужчина поймал себя на мысли, что не прочь носить ее на руках всю жизнь.
В избе Любавы царила идеальная чистота, освещаемая тусклым светом лучины. Особого богатства, конечно, не было. Да и откуда оно у сироты? На стенах висели вязанки разнообразных трав, наполняя воздух ароматами летнего луга. Дубовый стол, скамья, кухонная утварь – все стояло на своих местах, как солдаты на построении.
- Ты живешь одна? – удивился Велимир, не найдя в доме признаков присутствия других людей, кроме девушки.
- Да, я сирота, - по привычке ответила Любава. То, что она оказалась дочерью Мары еще ничего не означало. Вдруг завтрашнее пробуждение покажет, что это был всего лишь сон?
Информация об отсутствии у новой знакомой родственников очень понравилась княжичу, добавив ей несколько дополнительных очков.
Любава засуетилась возле печки, готовя гостью толи поздний ужин, толи ранний завтрак. Ночь уже давно перевалила за середину.
С улицы доносились веселый смех, песни и радостные крики. Это молодежь вовсю отмечала день Купалы с гуляньями, прыганьем через костер и обязательным пусканием по быстротечной речке девичьих венков. У Любавы тоже был венок. Сплетенный с любовью и мыслями о Златозаре. Правда, взгляд нет-нет да и останавливался на Велимире, отмечая его необычайную привлекательность. Но столичный гость завтра уедет – и поминай как звали, а Златозар останется с ней. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Поставив на стол все свои запасы продовольствия, самым значительным из которых был запеченный с репой кролик, Любава пригласила гостья к столу, а сама засобиралась на праздник.
- Я сейчас уйду, но ты не стесняйся. Поешь – ложись спать вон в той комнате, - девушка махнула рукой на один из трех зияющих темнотой дверных проемов. – Меня не жди.
- Как скажешь, хозяйка, - молвил гость.
При виде снеди княжич почувствовал зверский голод и накинулся на выставленные блюда с такой жадностью, будто не ел, по меньшей мере, три дня.
Улыбнувшись молодецкому аппетиту, Любава оставила Велимира насыщаться, а сама выскользнула из горницы и, потрепав по холке, любимого пса, быстрым шагом направилась к реке, где проходили всеобщие гуляния.
***
- Уже вернулась? – удивилась Снежана, увидев перед собой донельзя довольную Любаву. – И как сходила?
- Вот, гляди! – Любава победно протянула под нос сопернице ладонь, с лежащим на ней огненным цветком папоротника. – Сказала же достану!
Снежана потянулась к волшебному цветку, манящему своим нетварным светом, но Любава ловко спрятала его за пазуху, не позволив девушке завладеть сокровищем.
- Хочешь такой же – иди ищи, мы договаривались, что я его добуду, а не отдам тебе лично в руки. Так что, все честно. Теперь Златозар мой.