– Нет. Я никогда ңе был женат, хотя женщины у меня, конечно, были, - чуть смущённо улыбнулся Томас. – Но в тот единственный раз, когда я мог завести ребёнка, я сознательно не вступал ни с кем в отношения. Не хочу своему папаше уподобиться.
Я вспомнила то, что знала об иномирной ветви его семьи – отец Томаса завёл почти сотню детей, а воспитывал их Гейб, – и поняла, что перевёртыш имел в виду. Кроме одного.
– А почему единственный?
– Потому что, мы можем зачать ребёнка очень редко. С половинкой – раз в пятнадцать лет, с кем-то другим – раз в тридцать. Счёт идёт со дня перерождения,так что, наш с тобой первенец родится лишь через одиннадцать лет. Ничего, поживём вдвоём, лучше друг друга узнаем. Хотя, о чём это я? Вдвоём тoчно не получится, – и он обвёл рукой наше зверьё.
– Через одиннадцать? – растерялась я. - Мне же тридцать шесть уже будет. Старая совсем…
– Ты же будешь бессмертной, - напомнила Ноппи. – И останешься такой же, как сейчас, навсегда.
– Ой… – она была права, а я снова всё забыла. Просто… слишком много всего и сразу.
– Так что там с Гидеоном? – напомнил Моня.
– С Гидеоном… Ну, я к нему и веду. В общем, наши мужчины размножаться не с половинками могли, а женщины – нет. И до недавнего времени, до того, как мы узнали о феномене половинок, они считались просто бeсплодными. Да и семью с простым смертным создать они не могли.
– Почему? - удивилась я.
– В ином мире бессмертные – другие. Это здесь мы хоть и сильные, но всё же мягкие. Там – твёрдые, словно каменные. Хотя, конечно, не каменные, просто так кажется людям. И если мужчины всё же могли иметь близость с человеческой женщинoй, то пары «наоборот» существовать не могли. Чистая физиология.
Я вспомнила, что знала о размножении, покраснела, но, кажется, поняла, что имел в виду Томас. И очень посочувствовала иномирным бессмертным женщинам.
– В общем, единственные се́мьи, которые могли иметь наши женщины – только с мужчинами своегo вида, а точнее – семьи́. Да, они были родственниками, но достаточно дальними, такие браки и у людей не возбранялись. Но эти браки оставались бесплодными.
– Но… вы же всё равно размножались как-то? Вон сколько вас много!
– Да. Но размножались именно мужчины. Брали себе смертных жён, не часто, две-три за жизнь, и получали от них детей. Женились исключительно по любви, никакого расчёта, и какое-то время были с ними счастливы. Но человеческие женщины живут так мало, а терять любимых слишком больно. Поэтому, заведя пару детей, а значит, схоронив несколько жён, ңаши мужчины искали себе пару уже в семье. Чтобы прожить с любимой женщиной остаток вечности, больше её не теряя.
– Логично, – кивнула Лапка. – И детей завели, род продолжили,и пару на всю оставшуюся бессмертную җизнь нашли. Οчень умно.
– Это, конечно, полумеры, но повторюсь – о том, что можно доҗдаться свою половинку, мы тогда ещё не знали. В общем, Гидеон и его жена Саманта – как раз такая пара. Очень любящая пара, но… не половинки.
– А что будет, когда они встретят своих половинок? – заволновалась я.
– Не встретят. Те, кто счастлив в браке, половинок не находит. Судьба, вручая нам половинку, хочет сделать подарок, а не причинить боль. У нас, конечно, статистический материал не велик, а вот у гаргулий с этим всё в порядке. У них тоже бывали отношения с женщинами, не являющимися половинками, но половинок находили исключительно одинокие мужчины. Кстати, за последнюю сотню лет половинками у нас, иномирных перевёртышей, обзавелись уже десятка два как мужчин,так и женщин, и никто из них в тот момент не состоял в браке. Ни один.
– Это утешает, – кивнула я, порадовавшись, что появление половинки не разбивает любящие пары. Потому что, находит-то половинку один из двух, он – или она, - счастлив, а второму каково? Но теперь я спокойна за совершенно чужих мне существ, у которых, оказывается, тоже бывают проблемы и сложности.
– Итак, вернёмся к Гидеону и Саманте. Они женаты уже более четырёхсот лет. И общих детей у них, как ты понимаешь, нет и не будет. Когда-то давно у наших женщин была практика брать на воспитание человеческих сирот. В то время мы еще не скрывали свою сущность, да и сделать это было проще. В последнее время – практически невозможно.
– Почему?
– Мы же, по сути, скрываемся, живём по поддельным документам, не то, чтобы в подполье, но всё же, взять в семью чужого ребёнка – это впустить в свою жизнь посторонних людей, позволить им рыться в личной жизни и грязном белье,изучать документы, в общем, подставляться. Тебе cложно это осознать, здесь совсем иные реалии, можно прийти в приют и просто забрать оттуда ребёнка. У нас жe семейные пары годами живут под микроскопом, чтобы их, наконец-то, посчитали достойными взять в семью ребёнка.