Я ощутила уже знакомое тягучее чувство внизу живота и, смущаясь, прошипела Кириаки:
— Тогда пойдем!
— Да ладно, Горечь, давай посмотрим немного, — отозвалась блондинка, чуть улыбнувшись. — Неужели не возбуждает? Неужели ты не хотела бы оказаться на месте одной из них?
Вспыхнув, я отвернулась. Но своего наблюдательного места не покинула.
Агазанжелос и Деспоина между тем, зазывно улыбаясь, гладили и ласкали могучий фаллос Джерта. Деспоина посасывала головку, а Агазанжелос вылизывала жрецу яички, и промежности послушниц блестели от смазки, которую они выделяли. Блестящий от их слюней член вздыбился, а я почувствовала, что у меня между ног стало так же влажно, как и между оголенных складочек Агазанжелос и Деспоины.
Джерт, закрыв глаза, откинул голову на подушках. Его платиновые волосы, сегодня заплетённые во множество косичек, свешивались с кровати, и лицо его было прекрасным. Он поглаживал головы девушек, направлял их в нужном ему направлении, а в какой-то момент схватил Деспоину и Агазанжелос за волосы и прижал их губами друг к другу! Послушницы соединились в страстном поцелуе, не забывая при этом попеременно брать в рот член жреца.
— Каков шельмец! — усмехнулась Кириаки. — Но хорош, Горечь, правда?
Я кинула на нее быстрый взгляд, и вдруг увидела, что блондинка держит правую руку у себя между ног, лаская под хитоном свое лоно.
— Что ты делаешь? — вытаращила глаза я.
Как она может? Прямо у меня на глазах!
Но от возбуждения из-за этого зрелища я увлажнилась еще больше.
— Ласкаю себя, — пожала плечами Кириаки. — Мне нравится смотреть на них, гладить свое лоно и получать от этого удовольствие… Ты разве никогда так не делала, Горечь?
— Н-н-нет… — выдавила я.
Действительно, почему я никогда не трогала себя там? Наверное, это очень приятно… Кириаки уже не обращая на меня никакого внимания, теребила пальцами свой клитор, глядя на извивающихся на постели жреца и послушниц и тяжело дыша.
Агазанжелос опустилась своими пышными бедрами на фаллос Джерта, и сейчас насаживалась на него, закрыв глаза и издавая пронзительные стоны, в то время как Деспоина села своим влажным лоном прямо на лицо Джерта, и жрец принялся вылизывать клитор и задний проход послушницы, теребя ее соски. Агазанжелос двигалась на члене Джерта все быстрее и быстрее и ее огромные груди колыхались в такт ее бешеной скачке. Деспоина чуть подпрыгивала на влажном от ее соков лице Джерта, и его высунутый язык извивался в ее промежности. В какой-то момент послушница, не стесняясь, пронзительно закричала и в изнеможении упала на подушки, а из ее мокрого лона хлынула струя прозрачной жидкости.
Джерт хрипло вскрикнул, поймал послушницу за бедра и приник к ее клитору, принявшись высасывать ее извергшиеся соки досуха.
Глядя на бесстыдно двигающую пальцами у себя между ног Кириаки, мне вдруг захотелось испытать те же ощущения, что и она, и прикоснуться к своему влажному, зудящему от желания лону, но я не решилась. При ней — нет!
Между тем Деспоина и Аг встали на колени рядом и оперлись на локти, выставив свои бедра с распухшими от желания и влаги сочно поблёскивающими щелочками. Джерт, откинув назад свои косички, встал прямо над ними и огладил бесстыже оттопыренные ягодицы девушек, как крупы двух кобылиц. Он потерся головкой своего члена сначала о лоно Агазанжелос, а затем о лоно Деспоины, после чего вошел в Деспоину, но тут же вынул член и вставил его в Агазанжелос, на это время заменив свое орудие во влагалище Деспоины пальцами.
Девушки, прикрывая глаза и сладко постанывая, двигали навстречу жрецу бедрами, с наслаждением насаживаясь на фаллос Джерта. И, если вначале их стоны были едва слышны, то по мере нарастания темпа движений Джерта, они уже, задыхаясь, кричали в голос:
— Джерт! Ещё! Ещё! Богиня, пожалуйста, ещё!
Кириаки рядом со мной судорожно вздохнула и вцепилась в решётку. По ее лицу расплылась довольная улыбка. Несколькими минутами позже Джерт, изо всех своих немалых сил долбящий огромным членом влажные щелочки послушниц, коротко рыкнул и кончил, забрызгав Агазанжелос и Кириаки тугой беловатой струёй спермы, которая медленно стала стекать по их голым ягодицам.
— Пошли, Горечь, — Кириаки, как ни в чем не бывало, дернула меня за руку. — Я увидела все, что хотела увидеть.