Затем все повторилось. На обеденном столе и на лестнице, в ванной и в его спальне. Слова были не нужны, мы просто не могли насытиться друг другом. Я взрывалась, рассыпалась, собиралась вновь, я слышала, как он повторяет мое имя, и я сотню раз прокричала в ответ его.
Заря только-только начала заниматься, когда я выскользнула из его объятий, бросила прощальный взгляд на него, спящего, и тихо покинула его дом.
ГЛАВА 15
На море и на суше
Подставив лицо ласковому утреннему бризу, я стояла на палубе брига с милейшим названием «Титьки Хеб», державшего курс на Арриксакс. Сушей до него месяц недели пути, морем — три дня. Я выбрала второй вариант, как наиболее безопасный. Хотя, это с какой стороны посмотреть… Путь на Арриксакс лежал через воды, принадлежащие недружелюбно настроенной к нашему полису Элефтэрии. Правда, официально война объявлена не была, но мореходы боялись этого пути, и найти судно, идущее в Арриксакс, капитан которого при этом согласился бы принять на борт пассажирку, оказалось непросто.
За исключением идиотского названия (в котором, впрочем, мне почудился добрый знак), бриг был очень хорошим и крепким судном, команда слаженной, а капитан доброжелателен и с виду совершенно безобиден, не считая его глупых шуточек. Сразу угадывалось чувство юмора человека, которому хватило ума назвать так этот великолепный двухмачтовик с белыми, как снег, парусами. «Титьки Хеб» был торговым судном и шел за знаменитой арриксакской древесиной. Хотя я думаю, на самом деле «Титьки» вез контрабанду, так как вряд ли кто-то бы пустился в такое рискованное путешествие ради дерева. Впрочем, мне было совершенно все равно. Главное — ровно через два дня ступить на незнакомую, но родную землю.
В открытом море я не была ни разу — прихрамовых девушек пару раз водили на пляж, но и только. Море оказалось таким прекрасным, что я могла бесконечно смотреть в его бескрайнюю синь, думая о своем.
Я не жалела, что сбежала от Аеска. Я уверена в том, что ничего плохого бы он мне не сделал, но не хотела снова оказаться безвольной птичкой, заточенной в золотой клетке. Не знаю, как это объяснить, но я была еще не готова для него. Ступив на шумные улицы Лигейи, я поняла, что мир на самом деле намного больше территории храма, в котором я безвылазно провела девятнадцать лет своей жизни, и я хочу его увидеть, этот мир! Не хочу снова кому-то принадлежать, выполнять чьи-то правила, зависеть от чьей-то милости или гнева. Во мне словно заговорила Кириаки. Мне страшно захотелось увидеть ее, чтобы сказать — я поняла, о чем она говорила перед побегом! Все эти свободолюбивые мысли, показавшиеся мне слишком дерзкими, слишком вольными — на самом деле они были прекрасны! Нельзя растить человека в четырех стенах, внушая ему, что так и должно быть. Свобода — самое сладкое слово на свете, теперь я была полностью согласна с Кириаки.
Но главное — я хотела обрести семью, увидеть своих родителей, о которых с детства мечтала. Конечно, нельзя сваливаться им, как снег на голову, сначала нужно будет затаиться, просто посмотреть на них, быть может, даже познакомиться, не говоря, кто я на самом деле. И потом, почему-то я никак не могла поверить, что мой папа так жестоко поступил с Талией Ланфорд. А если попытаться разузнать о том, что тогда произошло? Конечно, это было очень давно, но вдруг кто-то что-то вспомнит. Эта история не дает мне покоя!
Нужно поступить в Арриксакскую дворянскую академию магии! Я как раз подхожу по возрасту на первую ступень! Тогда у меня будет возможность расспросить очевидцев (если такие, конечно, остались), да и вообще выяснить обстоятельства этого дела.
Хотя стоп! Как же я туда поступлю, если у меня не только нет дворянского титула, но и документов вообще? Наверное, в таких местах такие вещи проверяются очень тщательно.
Нет, студенткой не получится… Да и не очень удобно это — все время на виду. Нужно что-то понезаметнее… А что если…
— Кажись, наша маленькая леди так и не понюхает шторма, — послышался хриплый голос капитана корабля — Уинфреда Брюса.
В сопровождении своего первого помощника — Гарса Эрла он прогуливался по палубе, и, разумеется, счел своим долгом прицепиться ко мне.
— А зачем же на борту корабельный маг? — улыбнулась я. — Он ведь нам все штормы разгонит, правда?
К слову, корабельный маг на «Титьках» и, правда, был — довольно-таки угрюмого вида патлатый детина, который имел свои заморочки. Например, любил ранним утречком пробежаться по палубе нагишом, изображая обезьяну или при всех торжественно помочиться в море. В целом, он был для меня безобиден, так же как и команда «Титек», которая, вроде бы не обращала на меня особого внимания и занималась своим делом.
Вот с кем действительно не повезло, так это с первым помощником Брюса, вышеупомянутым Гарсом Эрлом. Этот молодой человек почему-то невзлюбил меня с самого начала и открыто советовал капитану меня в путешествие не брать — мол, женщина на корабле к несчастью и все такое. Брюс этим советам, слава богине, не внял, и Гарс при виде меня всякий раз принимал такое кислое, откровенно недовольное выражение, как будто объелся клюквы.
— Это верно, — согласился капитан. — Корабельный маг у нас очень сильный парень. Пока что погодка тьфу-тьфу!
И Брюс постучал по дереву ближайшей мачты.
— Хотите сказать, он нам наколдовал хорошую погоду? — прищурилась я. — Что-то сильно я сомневаюсь, что это можно сделать, прогуливаясь по кораблю в чем мать родила…
— Юной леди лучше не браться судить о том, в чем она совершенно не разбирается, — подал голос Гарс Эрл, всем своим видом выражая снисхождение к моей непроходимой тупости.
— Ах, ну да, — язвительно согласилась я. — Разумеется, господин первый помощник! Про то, что я с самого начала предложила вам свои магические услуги, и, стало быть, кое-какое понятие об этом имею, вы, видимо, предпочли забыть.
— Не позорьтесь, леди. Не лезьте в дело, которого не смыслите! — с презрением перебил меня первый помощник. — Формировать для судна погоду — это вам не любовные зелья да настойки от желудка стряпать!
Я уже собралась ответить наглому Гарсу что-нибудь бодренькое, но капитан перебил нашу перепалку, рубанув рукой воздух:
— Так, голубки, что-то вы слишком о погоде заговорились! — Брюс тревожно вглядывался в горизонт. — А ну, живо замолчали оба!
Я проследила за взглядом капитана. Не знаю, чего это он вдруг стал таким суеверным, море было ясным, горизонт безоблачным и «Титьки Хеб» шел на всех парусах, весело рассекая лазурную синь.
Но к вечеру небо на востоке заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, задул порывистый ветер, а море, ставшее из синего почти черным, стало крайне неспокойным. Капитан уже не шутил, хотя и сильно обеспокоенным не выглядел, и деловито отдавал приказания команде, которая торопливо убирала паруса.
Громада клубящихся туч зависла над кораблем, а волны становились все яростнее и все выше. Я с ногами забралась на койку в своей крошечной каюте, наблюдая в окно за разбушевавшейся стихией, в эпицентре которой мы находились.
Я слышала, что такое шторм на море, но не представляла, насколько это грандиозно, и просто во все глаза смотрела на то, что творилось за окном. Дождь лил, как из ведра, темное небо то и дело прорезали вспышки фиолетовых молний, корабль швыряло туда-сюда, как щепку.
Через несколько часов шторм набрал полную силу, мы как будто погрузилось в ревущий яростный мрак, стремящийся уничтожить жалкое суденышко, стереть его с лица земли.
ГЛАВА 15.1. На море и на суше
Сначала я любовалась штормом, наслаждалась видом вольной стихии, ощущая страх, но в то же время странное веселье. Сейчас остался только страх. Качка в каюте стала нестерпимой — я, держась за специальные тросы, выскочила на палубу, и сердце зашлось от ужаса.
Мы падали носом в морскую бездну с гребня огромной волны высотой в пятиэтажный дом, а то и десятиэтажный! Каким-то чудом кораблю удалось выровняться, чтобы быть подхваченным еще более громадной волной.