— Эту новенькую звали Юталия Ланфорд?
— Я не помню ее имени, но знаю, что, не выдержав его науки, она выбросилась из окна, — ответила старуха, сгорбившись. — Пожалуй, лучше бы и я так сделала. После нее он снова вернул меня в свое сексуальное рабство, вынул из меня всю душу, сломал, опустил, а затем выбросил на помойку, уже окончательно. Из академии меня давно уволили… И у меня не осталось ничего, кроме тяги к унижению, которую Господин сделал мои вторым я. Бордель. Затем улица… Но я всегда помнила о нем. Ни один из моих клиентов не наказывал меня так жестко и так сладко, как делал это мой Господин. И тогда я раньше времени превратилась в то, что ты видишь перед собой, ласточка… В уродливую старуху, собирающую на паперти жалкие медяки. Не повторяй моих ошибок, девочка! Мужчины жестоки! Не дай им сломить себя!
Оглушенная, потрясенная ее рассказом, я сидела, схватившись за голову, и никак не решалась задать самый страшный для меня вопрос.
— Как имя этого человека? — наконец, едва слышно прошелестела я. — Как зовут Господина?
Если я услышу Брандон Литон, то я просто умру! Только не мой отец! Только не он! Человек, который произвёл меня на свет, не способен на такое!
Но я его не знаю… Не видела ни разу в жизни…
Несчастная старуха молчала, задумавшись, как будто в оцепенении. Я, стараясь не показывать нетерпения, повторила свой вопрос.
— Конечно, я помню его имя, — усмехнулась она. — Оно раскалённым тавром выжжено поперёк моей изуродованной души. Маги очень медленно стареют… Он и по сей день работает в Дворянской академии магии, и даже почти не изменился на вид…
Мое сердце ухнуло вниз, и догадка пронзила меня насквозь, убийственная, точно самая острая шпага.
— Делл Делмари, — негромко сказала я. — Так зовут Господина?
При звуке этого имени старуха вздрогнула, как от удара.
— Держись от него подальше, ласточка, — прошептала она. — Держись подальше, пока он не искалечил и твою жизнь!
ГЛАВА 19. Алая комната
ГЛАВА 19
Алая комната
Дом четы Литонов, находящийся за городом, высился темной, мрачной громадой. Полностью отказавшись от светской жизни Арриксакса, супруги жили чуть ли не затворниками, крайне редко покидая свои владения, но еще реже приглашая кого-то к себе. Стоит ли говорить, что непрошенному гостю были здесь абсолютно не рады.
Ашлин Литон к нему даже не вышла, да и сам Брандон Литон, хозяин поместья, не спускался в приемную очень долго, как будто надеясь, что нежеланный посетитель устанет ждать и уйдет.
— Не знаю, чем обязан вашему визиту, лорд-маг Ланфорд, но, признаюсь откровенно, был бы рад, если вы избавили меня от возможности вас лицезреть.
Хмурый господин с небольшой бородкой, выглядящей старше своих лет, мало чем напоминал того компанейского парня и душу компании, каким Аеск помнил его по академии.
— То же самое могу сказать о себе, — холодно проговорил он. — Но нам с вами нужно поговорить. И сделать это следовало давно.
Разумеется, он мог написать Литону письмо, но даже сама мысль об этом выглядела трусливой попыткой уйти от ответственности за совершенный когда-то жуткий поступок.
Такие вещи говорят в глаза.
— И о чем же вы хотите со мной поговорить? — устало и без интереса спросил отец Маргери. — Мы с вами не виделись с момента выпуска из Дворянской академии и, положа руку на сердце, я бы желал, чтоб все так и осталось. Мне ничего больше не приходит на ум, кроме того, что вы хотите попросить у меня в долг. Деньги, магию? Странный выбор, право. Могли обратиться к какому-нибудь своему другу.
— Деньги мне ваши и в помине не нужны, а вот от магии я бы не отказался, — заметил Аеск Ланфорд. — Вот только, боюсь, вы не потянете на то, чтобы полностью восполнить мой резерв.
— Вот как? — Литон выгнул бровь. — У вас нет магии? Печально, конечно, но, я уверен, вы это заслужили. Куда же она делась?
— Ее забрала ваша дочь, — оборвал лорд-маг, глядя собеседнику прямо в глаза.
Перемена, произошедшая в Брандоне Литоне, была резкой и поистине пугающей. Только что спокойный, чуть презрительный и высокомерный до крайности, он вскочил с кресла и опрокинул столик — чашки с чаем полетели на дорогой персидский ковер.
— Вы не смеете говорить об этом! — бледный от гнева, Литон бросился на Аеска. — Не смеете упоминать ее даже в своих мыслях!
— А вы смеете упоминать в своих мыслях Юталию Ланфорд? Помните ли вы ее? — с яростью спросил Аеск, выкручивая Литону руку и впечатывая его в стену.
— Какую еще Юталию? — прохрипел Литон.
Аеск Ланфорд сжал его горло сильнее, борясь с искушением сдавить так сильно, чтобы хрустнули позвонки, и жизнь бы покинула тело человека, дочь которого он любил больше всего на свете.
— Это уже не имеет значения. Ее давно уже нет, — справившись с собой, Аеск отступил назад, подчеркнуто холодный и отстранений. — А Маргери жива и она нуждается в защите. Я бессилен — только с вашей помощью мы сможем отыскать ее.
— Думаешь, я не искал ее? — тяжело дыша, Брандон Литон сполз по стенке на пол. — Думаешь, мы с Ашлин не запускали всевозможные магические поиски, не нанимали сыщиков, не прибегали к самой черной и запрещенной магии, чтобы найти свое единственное дитя? Полагаешь, я не думал о ней все эти двадцать лет каждый божий день? И вот появляешься ты, и… и…
— Поиски не работали, потому что на вашей родительской магии стоял блок, — отозвался Аеск. — Мы его снимем — найти ее будет легко. По крайней мере, я на это надеюсь…
— Магический блок? — пораженно переспросил Литон. — Магический блок? И кто же поставил его?
— Я, — негромко сказал Аеск Ланфорд. — Это я забрал ее у вас двадцать лет назад и этому нет ни оправдания, ни прощения.
— Маргери? — вдруг переспросил Литон, как будто только что услышал это имя, не обращая внимания на слова лорда-мага. — Ты сказал, ее зовут Маргери?
— Ее зовут Маргери, — повторил Аеск, точно пробуя это имя на вкус и его голос, до того резкий и грубый, прозвучал мягко и напевно. — Она — самая чудесная девушка на свете. И мы вместе должны ее спасти.
— Ашлин! — хватаясь за сердце, позвал Брандон Литон, до смерти испугав вбежавшую на крик служанку. — Быстрее позови Ашлин!
Около черного хода мне был приготовлен вполне ожидаемый сюрприз в виде Ллойда Темптона, переминающегося с ноги на ногу. Выглядел парень нервным и то и дело орал на кого-то невидимого.
— Маргери! — кинулся он ко мне. — Маргери, пожалуйста, заставь его замолчать!
— А у этой телочки неплохие буфера, — раздался хриплый голос из его штанов. — Давай-ка как следует отжарим ее в ближайших кустиках!
— Заткнись! — побледнев, закричал Ллойд. — Закрой свой рот!
— В корне неправильное суждение, — философски вздохнул голос в штанах и хихикнул. — Рта в полном смысле слова у меня нет… Есть головка, которой я б сейчас не прочь потереться о сладкую щелочку какой-нибудь красотки! Ты у этой девочки спроси, может, она не против?
— Это невозможно терпеть! — со слезами в голосе сказал Ллойд. — Мне кажется, я сойду с ума…
Мне стало стыдно и жалко беднягу, и я скорее повела его в свою комнату, чтобы выдать красную пастилку, нейтрализующую действие синей пастилки.
— А друзья твои чего не пришли? — спросила с интересом.
Темптон замялся:
— Они… Им… По-моему, им понравилось… Они всю ночь в комнате Свинея такое вытворяли, такое! Я, в общем, захожу, а там Свиней Борису вставляет…
— Ш-ш-ш! — я прижала палец к губам. — Избавь меня, пожалуйста, от подробностей!
— Вообще-то, я, если честно, давно замечал, что они не прочь друг с другом, но думал, мне кажется… — признался Ллойд, заглатывая красную пастилку и с тревогой прислушиваясь к своим штанам, но они были немы. — Ф-у-у-ух! Я теперь к этим извращенцам и на пушечный выстрел не подойду!