— В войне и военных действиях нет ничего забавного и веселого! — возразил Артур запальчиво.
— Может быть, и нет, — ответила Анна тихо. — Но иногда война не означает только военные действия. Как насчет того, чтобы воодушевить людей? Разве это не важно?
Артур ничего не ответил. Он не вполне с ней согласился, но и не был полностью с ней не согласен.
Он чувствовал, как ее глаза впились в его лицо.
— Если вы не желаете мне помочь, я могу найти кого-нибудь другого.
Он стиснул зубы, понимая, что должен отказать ей. Пусть подвергает пыткам какого-нибудь другого несчастного болвана. Но эта мысль показалась ему еще более неприемлемой. Вместо того чтобы отказаться, он спросил:
— Что вы хотите, чтобы я сделал?
Анна просияла, и эта улыбка подействовала на него, как удар в грудь. Он с трудом удержался на ногах.
Слушая ее взволнованный голое и объяснения, касавшиеся его обязанностей, Артур понимал, что ему следует бежать, как только это окажется возможным.
Утро дня, на который были назначены игры, было ярким и солнечным. И это казалось хорошим предзнаменованием.
Анна была довольна собой и считала, что игры станут отличным стимулом для воинов.
Утром зрители собрались возле лодочного сарая, где отец держал свои суда, чтобы посмотреть на гонки в заливе позади замка. Позже они направились к barmkin[2], чтобы наблюдать за соревнованием на мечах и в стрельбе из луков, состязание, которое должно было состояться до обильной полуденной трапезы, и теперь они уселись группами на кочках, поросших травой, и на каменистом холме за воротами замка, ожидая последнего соревнования в метании копий.
— Вон твой рыцарь, — поддразнила Анну Мэри, указывая на Артура в числе воинов, выстроившихся внизу.
Анна вздрогнула. Если это заметила Мэри, то, должно быть, заметили все.
— Он не мой рыцарь, — ответила Анна.
Должно быть, это заявление прозвучало слишком резко, и Джулиана, другая сестра Анны, только покачала головой:
— А выглядит так, будто ты хочешь, чтобы он им стал. Выслушай мой совет.
Анне показалось, что Джулиана с трудом сдерживает смех.
— Тебе следует быть немного хитрее.
Анна вскинула подбородок, притворяясь, что не понимает, о чем толкует сестра.
— Я всего лишь хочу быть любезной и дружелюбной хозяйкой.
Ее слова вызвали у сестер взрыв хохота.
— Боже, надеюсь, ты не со всеми рыцарями так дружелюбна? — спросила Джулиана. — А только с Артуром Кемпбеллом? — Она подавила новый приступ смеха. — Хотя он и красив, но ты обычно избегаешь мужчин такого сорта.
— Из них двоих его брат намного красивее, — вмешалась Мэри, и взгляд ее задержался на импозантной фигуре сэра Дугалда.
Анна была не согласна, но не стала возражать, чтобы не давать сестрам повода продолжать дразнить ее.
— К тому же сэр Артур не пользуется таким успехом у женщин, — заметила Джулиана, будто предупреждая Мэри.
Она говорила со знанием дела. Джулиана овдовела несколько лет назад, но ее брак не был счастливым. Ее муж сэр Годфри де Клэр, английский барон, порицал ее за неспособность родить ему наследника и, по ее словам, не пропускал ни одной юбки, с тем чтобы доказать, что не он тому виной.
Анна от всего сердца желала, чтобы следующий муж Джулианы был человеком, которого сестра могла бы любить. Хотя, как правило, любовь не имела ничего общего с браком, заключенным по договору, сестры были счастливее многих других. Три дочери лорда Лорна были сокровищем для каждого дворянина, рассчитывающего на то, чтобы обогатиться и получить новые земли и связи, но их отец не был настолько неразумным, чтобы попасться на эту удочку. Он принимал в расчет их желания при выборе мужей.
Джулиана хотела выйти за сэра Годфри, по крайней мере вначале хотела. Точно так же, как Анна хотела замуж за Роджера.
Сэр Роджер де Амфревилл был третьим сыном младшего брата старого графа Ангуса. Они встретились несколько лет назад во время поездки в замок Стерлинг, куда Анна сопровождала отца для участия в заседаниях парламента. Ее тотчас же заинтересовал спокойный молодой ученый с обаятельной улыбкой и суховатым юмором. Получившему образование в Кембридже Роджеру прочили великое будущее, как многообещающему ученому и политику. Как третьему сыну ему не грозила военная служба и участие в войне. Но когда погибли двое его старших братьев, один при Фалкирке, а второй умер от лихорадки, Роджер счел своим долгом взять в руки меч. Когда он умер в Метвене от, как казалось сначала, пустяковой раны, загноившейся позже, сердце Анны было разбито.