Сегодня он узнал Анну совсем с другой стороны. Праздник и пир, игры — все это приобрело новую окраску. Возможно, это была не фантазия, а просто средство защиты: делать все возможное, чтобы сохранить образ жизни, который мог рухнуть в любую минуту.
Хотя Артур и восхищался ею, он не мог не сочувствовать ей. Она вела битву, которая заведомо была обречена на поражение. И в этой ее силе крылась хрупкость, и он гадал, понимает ли это Анна так же, как и он.
Ему захотелось ее защитить, в чем на самом деле крылась ирония и нелепость положения. Ведь он прибыл сюда для того, чтобы уничтожить то, что Анна так отчаянно пыталась спасти.
Артур был удивлен, насколько это его обеспокоило. Нравилось ему это или нет, но Анна Макдугалл была его врагом.
Глава 7
Несколько миль они проехали в молчании, пока Артур не заговорил снова:
— Там впереди есть ручей, где мы сможем напоить лошадей и перекусить, если вы голодны. — Он вдохнул аппетитный аромат жженого сахара и сливочного масла. — От запаха ваших булочек у меня разыгрался аппетит.
Ему показалось, что она слегка побледнела, но вполне возможно, что причиной тому был убывающий свет дня.
— Пожалуйста, не останавливайтесь из-за меня. Лошади прекрасно обойдутся до…
Артур услышал приглушенный, но яростный лай. Он догадался, в чем дело, когда заметил нескольких подростков. Через плечо одного из них был перекинут мешок.
— Поедем, — сказал он. — Можно сделать остановку у следующего ручья.
Анна подозрительно прищурилась, а когда поняла, что случилось, направила свою лошадь к стайке мальчишек, готовых утопить мешок в ручье.
— Нет! — закричала она. — Остановитесь!
Мальчишки оцепенели от изумления.
— Что у вас там? — спросила Анна.
— Там всего лишь щенок, миледи. Это самый больной и слабый щенок из всего помета, — ответил старший.
— Дайте мне на него взглянуть, — потребовала она.
Один из младших мальчиков сказал:
— Вам он не понравится, миледи. От него отказалась собственная мать. Он умрет голодной смертью, если мы от него не избавимся.
— Покажи, — настаивала Анна.
Мальчишки принялись смущенно шаркать ногами, будто их поймали за какой-то позорной проделкой, хотя единственное, что они собирались сделать, — это проявить доброту к щенку.
Старший из них опустил мешок на землю, развязал его И представил на обозрение самого тощего и уродливого щенка, какого Артур когда-либо видел.
— Он очарователен! — воскликнула Анна и спрыгнула с лошади, прежде чем Артур или Робби смогли ей помочь.
Мальчики посмотрели на нее, как на слабоумную.
Анна опустилась на колени и взяла на руки трогательный комочек со свалявшейся серо-черной шерстью.
— Бедняжка напуган. — Она подняла глаза на Артура, ища его сочувствия. — Посмотрите, как он дрожит.
Артур тотчас же определил, что этому несчастному малютке, щенку шотландской борзой, недолго осталось жить. Он был очень мал и ужасно тощ. Должно быть, мать отказывалась его кормить с момента рождения.
— Мальчишки спасают его от еще худшей и более тяжелой смерти, — сказал он мягко. — Он не жилец.
Анна прищурилась и сжала губы, предоставив ему возможность видеть выражение железного упрямства, которое, как он заподозрил, было под стать его собственному.
— Я возьму его.
Ее благородное сердце не давало ей возможности видеть реальное положение вещей.
— Как вы собираетесь его кормить?
Анна вскинула подбородок и бросила на Артура укоризненный взгляд, порицая за то, что он посмел намекнуть ей на реальную жизнь.
— Что-нибудь придумаю!
В ее голосе он расслышал решимость и понял, что переубедить ее не удастся.
Для существа, выглядевшего не более опасным, чем котенок, она оказалась на удивление упрямой.
— Он не стоит того, миледи, — сказал один из мальчиков. — Из него никогда не выйдет хорошей гончей. Если вам нужна собака, можете взять любого из его братьев.
Будто почувствовав, что нашел свою покровительницу, щенок уткнулся мордочкой в руку Анны. Она покачала головой и улыбнулась:
— Я не хочу другого. Я хочу его.
«Я хочу его». Эти слова отдавались у Артура в ушах. На мгновение он почти позавидовал чертовой собачонке. Мальчик пожал плечами, будто хотел сказать: «Ну, что тут поделаешь?» Было ясно, что он счел эту леди глуповатой, но она была дочерью лорда, и потому он не мог с ней спорить.