Может, ей самой его выпить, когда силы и жажда жизни полностью ее покинут? Тоже вариант… но не сейчас.
— Я помогу тебе… скоро.
Благо у смертных это легко и просто, все горести и обиды земной жизни умирают вместе с телесной оболочкой. Силмэ озабоченно нахмурилась, пытаясь понять, что делать. Этому младенцу (слово «существу» подошло бы больше) было еще слишком рано рождаться, наверное… не знает она, как должно быть в таком случае, и знать не хочет.
Она вообще ничего об этом не знала до недавних пор, за ненадобностью. Потому что не от кого ей детей рожать, от папы только если, хвала Эру, что оно ему не нужно.
— Ай! — перехвативший дыхание спазм заставил вскрикнуть и согнуться пополам… как же больно-то, проклятье! Почему ей достаются только боль, насмешки, попреки и наказания… и так будет всегда.
— Не нравится? — тем же тоном, каким ругал за шумные игры в детстве, спросил отец.
Силмэриэль вздрогнула и обернулась, чтобы изо всех сил ударить кулаком по стене от острого разочарования. Она надеялась увидеть его рядом. Пусть говорит, что хочет, лишь бы помог хоть чем-то.
Ей было до тошноты и слабости в ногах неприятно смотреть на мучения несчастной смертной, избавить ее от них почему-то не получалось, только самой пришлось сесть на пол, держась за живот и прикусив губы, чтобы тоже не кричать. Наверное, темным не дано… облегчать страдания и врачевать, она не может, по крайней мере, только чувствует себя, как будто родила парочку детей.
— И хорошо, что не нравится, — словно зачитывая рецепт эликсира, продолжил Саруман. — Расхочется бегать за смертными.
— Иди готовь свою глину, папа!
Силмэриэль сама не поняла, как сумела спокойно, лишь чуть невнятно из-за сжавшихся зубов, выговорить это, и, морщась от металлического вкуса, выплюнула на пол кровь, прямо в нарисованное услужливым воображением обрамленное длинными седыми волосами бесстрастное лицо.
Что-то спавшее внутри неожиданно помогло ей, словно поддержало сзади, не дав упасть, и мягко подтолкнуло вперед, хотя тьма и не может… помогать и облегчать боль.
— Я покончу с этим… прямо сейчас. И все будет хорошо, — с почти искренней нежностью в голосе пообещала Силмэриэль, поднимаясь на ноги. Ставшие полностью нечеловечески черными глаза не отражали ни дрожащего света факела, ни расцветшей на губах улыбки.
Опасливо просочившийся за решетку орк — ей впервые удалось напугать этих тварей не меньше Сарумана — почтительно протянул грязный, как и все у них (наплевать, это не имеет значения) остро наточенный нож, и, пятясь задом, исчез быстрее, чем она успела процедить «пошел вон». Она сначала поможет смертной обрести покой — что бы там отец ни пытался сказать, мерзкий полуорк не успеет умереть за это время.
— Иди в… Ангбанд, папа! Или делай все сам!
Но он потом может… Да что он сделает? Папа уже… сделал с ней все, что только можно, и пугать больше нечем. Страх и отвращение растаяли, как солнечный свет в полумраке Ортханка, согревающая странным болезненным теплом тьма помрачила сознание, оставив лишь кружащуюся голову и покалывающую раскаленными иглами кончики пальцев силу.
Раздражающий и заставляющий без конца сомневаться в себе голос отца наконец смолк, словно отразившись от непроницаемого купола. Ему было больно от отдачи… очень хотелось бы верить.
— Спасибо, Владыка Тьмы… — прошептала Силмэриэль, чуть заметно поклонившись. Глупо… но если бы кто-то когда-то и стал ей помогать, то точно не Эру.
***
— Похороните ее, быстро! Или сожрите, если папа плохо вас кормит. Только не при мне.
Все еще властвующая в ее душе тьма произнесла странную шутку, не дав осознать сказанное. Или это была не шутка? По-прежнему необычно почтительные и пугливые орки зарычали, обнажая желтые клыки в ответ на самопроизвольно растянувшую ее губы точь-в-точь такую же усмешку, и кланяясь, попятились назад, спеша освободить дорогу.
Запах засыхающей крови не вызывал рвотных позывов. Силмэриэль лишь досадливо поморщилась, глядя на безнадежно испорченное темно-бурыми пятнами платье, ставшая жесткой влажная ткань неприятно холодила. И, переведя взгляд на еще более отвратительного зеленовато-коричневого полуорчонка, слабо дышащего у нее на руках, медленно прошла сквозь строй раболепно кланяющихся и отскакивающих с пути орков.
Неровные, как в природных пещерах стены подрагивали перед глазами, то ли от еще не прошедшего опьянения, то ли от наваливающейся усталости. Тьма покидала ее, заставляя все больше кривиться и задерживать дыхание… еще чуть-чуть, и запах металлической окалины из расположенных рядом с отцовской лабораторией мастерских поможет не расстаться со съеденным сегодня.
— Я не разочаровала тебя, папа?
Стараясь унять усиливающуюся дрожь и расшевелить дававшую в последнее время силы ненависть, Силмэриэль заглянула в как всегда непроницаемые глаза с постыдным и унизительным желанием увидеть там что-то помимо собственного отражения. Словно ничего не услышав, отец молча забрал из ее рук скользкого от подсохшей слизи полуорка и аккуратно положил на каменный стол рядом с уходящей в нишу в стене емкостью с серо-коричневой жижей.
И это… это все?
Нет.
Силмэриэль вскрикнула, не удержавшись на ногах. Отец все так же молча и не меняясь в лице наотмашь ударил ее посохом по голове, заставив на миг ослепнуть и потерять равновесие. Вспышка острой боли пронизала все тело до искр из глаз, отдавшись тошнотворной резью в висках — теперь еще и собственная липкая и горячая кровь намочила волосы, просачиваясь за ворот.
— Ты знаешь, — спокойно ответил на невысказанный вопрос отец, все так же безо всякого выражения глядя на нее сверху вниз. Гнев, легкой тенью мелькнувший на его лице, пропал без следа, словно она того не стоила.
— Нет…
Капающие из глаз проклятые слезы не позволили договорить и еще больше застили зрение, превратив фигуру отца в расплывшееся белое пятно, но вновь заворочавшаяся внутри тьма осушила их, позволив подумать о смертельном полете с вершины Ортханка… ее бывшего хозяина. И о длинной очереди орков, готовых одарить его противоестественными ласками.
— Нет?
Саруман внимательнее взглянул на нее, на один ускользнувший миг утратив надменную отстраненность, и новый удар, впечатавший затылок в шероховатую стену, погрузил мир в кружащийся мрак. Ноги судорожно задергались, пытаясь ощутить оставшийся далеко внизу пол, зрение вновь помутилось, и в ушах зазвенело.
Силмэриэль смогла лишь мучительно закашляться, вдохнув потекшую из носа кровь. Он что, решил убить ее?
Посох неприятно уперся в грудь, еще больше затруднив дыхание.
— Нет? Ты настолько глупа, или думаешь, что можешь возражать мне? — повторил Саруман, подходя ближе. Заполняющая ее взгляд чернота все же заставила отца потерять невозмутимость, ей не показалось. — Знаешь… Ты стала сильнее, Силмэриэль.
Сердце сбилось с ритма от последних слов, пахнущий гарью и компонентами для отцовских эликсиров воздух живительной струей потек в грудь, возвращая силы.
— Но тем хуже для тебя, — с еле заметной ноткой сожаления продолжил он. — Ты забываешь… кто ты и где твое место.
— Ай! — Да что ж это… он точно скоро добьет ее несчастную телесную оболочку.
Отец перестал удерживать ее на весу, и падение жестко встряхнуло, вызвав пронзительную боль в голове. Кровь вновь закапала по подбородку на шею и грудь, пачкая растрепавшиеся волосы.
— Я помню, папа, — с трудом смогла произнести она, не пытаясь встать с колен.
Криво ухмыльнувшись, Саруман подошел вплотную и положил руки ей на затылок, перебирая спутавшиеся волосы.
Он хочет, чтобы я извинилась, или…
— Прости, папа, — пробормотала Силмэриэль, почти упираясь лицом ему в живот… ей пришлось положить ладони на его пояс, чтобы сохранить равновесие.
— Вставай, Силмэриэль. — Отец как ни в чем не бывало подал ей руку. — Я покажу тебе, как вырастить полуорков.
Иначе она не встала бы вообще. Силмэриэль молча шмыгнула носом, пытаясь вытереть все еще текущую кровь. Много лет недостижимая возможность приобщиться к делам великого мага оставила ее почти равнодушной. Голос отца доносился, как сквозь стену, еле достигая сознания, сил на интерес, восторг или отвращение не осталось.