Мы взмываем в небо, ловлю себя на мысли, что, отпустив её руку, мне становится холодно. Возможно потому, что сейчас ночь и её прохлада остужает моё сознание и тело. Вики летит спокойно, ровно.
«Быстро учится», — усмехаюсь я.
Наверное, она послана мне в ответ на моё отчаяние как на безмолвную бестолковую молитву, как на просьбы, которые мною никогда не будут озвучены, потому что я не спрошу никого, я возьму то, что принадлежит мне, считая, что это моё по праву. А мне принадлежит Ад. Стал бы я биться за всех, если бы Ад был мой? Я часто задаю себе этот вопрос. И понимаю, что нет, если бы только я не видел тысячи глаз, возведенных на меня в надежде… Я не знал тогда, что судьба дарует мне Вики. Если бы только я знал, то не допустил бы одну ошибку… Я морщу лоб, мне не хочется об этом думать. Сейчас у меня есть Виктория, пешка, темная лошадка, та, о которой не знает Мальбонте, и я выиграю битву. Но готов ли я жертвовать ею?
Я слегка отпружиниваю от поверхности земли и смотрю на лагерь с горящими огнями, закрытый амулетом, как и лагерь сторонников моего противника. Вики глядит на меня удивленно, ей любопытно, почему мы приземлились на подступах к лагерю, а не прямо там.
— Ты хочешь, чтобы я сохранила информацию о фреске в тайне ото всех? — проницательно спрашивает она.
Я киваю и продолжаю смотреть на лагерь, готовящийся ко сну.
— Я могу прочесть то, что тебя гложет, но не буду этого делать, — неожиданно проговаривает она и старается не смотреть мне в глаза не потому, что сама скрывает что-то, а потому, что может узнать мои тайны, и я облегченно расслабляю ладони, было сжавшиеся в напряжении.
Я благодарно киваю и глазами провожаю её фигуру. Глубоко вздыхаю и лечу следом. Астарта встречает нас, стараясь скрыть дикое беспокойство. Вижу, что Вики пытается её успокоить.
— Что у тебя в голове, Люций? — гневно шипя, проговаривает подруга.
Я оборачиваюсь на проходящих мимо, они усиленно отводят глаза, стараясь не замечать конфликта.
— Обе, ко мне, — подавляю гнев, идя к своему шатру.
Девчонки спешат за мной следом. Я немного нервно прохожу взад и вперед по помещению, в котором еле тлеют свечи. Астарта, видимо, успокаивая себя, принимается зажигать дополнительные, голубые огоньки мелькают в её ладонях. Шатёр освещается, и я вижу бледное лицо моей подруги. Я смягчаюсь. Она любит меня, успела прикипеть к Вики…
— Астарта, — начинаю было я.
— Не смей никого использовать, Люцифер, — говорит она.
Я поражаюсь тому, как чётко она передает то, от чего я пытаюсь убежать в отношении своих близких. А я больше отец, чем я думал сам о себе, я не думаю о близких, я думаю о цели и о том, как я могу достигнуть её. Я мыслю, как мой отец, я мыслю, как будущий правитель. Встряхиваю головой, стараясь прогнать от себя эти мысли прочь, но понимаю, что мой отец где-то глубоко внутри меня посеял ростки самого себя. Вот только как я сумею распорядиться его наследием во мне? Буду ли я жесток или останусь справедлив? И не одно ли это то же в сложившихся условиях ежесекундного выбора?
Астарта возмущена, Виктория молчалива, но в её взгляде я улавливаю еще что-то, то, что толкает к ней сильнее всех чувств, то, что не испытывал ни от кого. Её преданность. Но улетучится ли это чувство, как только она узнает обо мне чуть больше?
— Астарта, я никого не держу насильно, я никого не пытаюсь удерживать или толкать на тот путь, по которому кто-то не хочет идти, все здесь добровольно, все, — проговариваю я и смотрю на Вики, мне важно то, что думает эта девушка, мне важно, думает ли она так же, как и я.
Ресницы трепещут, она не смотрит на меня, но мне и не надо, я знаю, что она солидарна со мной. Астарта умолкает и с сожалением цокает языком, качая досадливо головой, она ищет ответы в глазах Вики, но та молчит и смотрит в пол.
— Отдохните, нам нужно собраться и подумать над тем, что делать дальше, — говорю я девушкам, видя, как Астарта берет Вики за руку, а та бросает на меня двусмысленный взгляд.
Обе покидают меня, а я, опираясь кулаками о поверхность стола, внимательно смотрю на карту, наскоро расстегивая рубашку и снимая её. Я уже всё решил. Поддержит ли Вики? И не изменю ли я своё решение в последний момент? Мне становится трудно дышать, я не могу находиться один и не хочу компанию, противоречу сам себе, хотя всегда собран и целен. Но что же со мной происходит? Выхожу из шатра и иду, не разбирая дороги, мне хочется вытоптать из себя то, что делает меня слабым, и я оказываюсь около палатки Виктории.
— Какого хуя здесь делаю? — бормочу себе под нос, я словно бы стараюсь сам себя остановить, остудить.
И смотрю неотрывно на вход, плотно закрытый брезентом. Почему-то мне надо видеть её сейчас же, сию же минуту. Безотчетно, без смысла, поддавшись какому-то внутреннему чувству. Я решаюсь. И захожу к ней, никак не обозначая своего прихода. Она встречает меня в ночном, в чём-то легко-прозрачном. Её глаза немного испуганны, но она быстро собирается.
— Зачем ты здесь? — любопытство, она смотрит на меня как на того, от кого можно ожидать что угодно.
— Я хочу что-то тебе сказать, — говорю я и подхожу ближе.
Она выжидающе смотрит, и… я не решаюсь.
— Ты хочешь, чтобы я сама увидела? — предполагает она, и эти слова бьют в «яблочко» моего ожидания, она еще ни разу не «мажет».
Киваю.
— Нет, — твердо-отрицательно произносит она и делает шаг ко мне.
От неё исходит простое человеческое тепло, я не чувствую её пустоты, она послушна мне. И запах мяты… Мне кружит голову от её близкого присутствия, оттого, что она не бежит от меня, оттого, что я хочу её поцеловать и не только. Я глазами исследую её лицо, спускаюсь вниз, замечаю бешено бьющуюся венку под полупрозрачной бледной кожей стройной шеи, чувствую, как я, еще не прикоснувшись, бужу в ней тысячу эмоций и то, как тело реагирует на моё дыхание, только касающееся её кожи, которая мгновенно покрывается мурашками. Острые соски с кружевными ареолами отчетливо обозначаются сквозь тонкую ткань ночной рубашки.
Мы замираем около друг друга, и я опять ощущаю это тягучее желание, что обволакивает нас. Её запах раскрывается, окутывая меня. Меня влечет к ней с бешеной силой, и я понимаю, что она не оттолкнет меня, а я не уйду. Мы оба не сомневаемся. Наши ощущения, знания о взаимной связи, влечение к друг другу нас не отпустят. Сквозь небольшое окно палатки льется мягкий серебристый свет луны, словно бы навсегда связывающий нас незримыми узами, которые крепче семейных и родственных. Узы душ, одинаковых настолько, что им не суждено быть вместе.
Её губы податливо встречаются с моими, слегка, как бы прося дозволения. Но меня не надо просить её быть более требовательным, она сама чувствует то, что я пытаюсь сдерживаться. Мы отрываемся друг от друга, тяжело дыша. Её тонкие пальчики скользят по моим щекам, её губы целуют ямочку на одной из них. Поражаюсь тому, как всё, что сейчас происходит, органично. Для меня женщина, прежде всего, источник моего удовольствия и то место, где можно облегчиться. Я предельно откровенен с собой и с ними, я никогда никого не обманываю. Женщины знают, чего я хочу и чего они от меня хотят. И на этом всё. Будет ли так с Вики?
— Возможно, эта ночь — всё, что у нас будет, — хриплю я и понимаю, что, даже если она согласится со мной и попросит меня покинуть её палатку, я не в силах буду это сделать, я возьму её силой.
Она молчит. Взмах её тонких рук, и она предстаёт передо мной обнаженной. Ответ, который я не ожидаю и ожидаю одновременно. Мои глаза жадно скользят по её соблазнительному телу, по всем мягким изгибам. Она пунцовеет. Запах становится невыносимо притягательным, понимаю, что тону в нем.