— Если сегодня прольется кровь Люцифера, ты об этом пожалеешь, Мальбонте, — бормочу я про себя.
Субантры нападают словно по чьей-то команде, стройными рядами, словно видя нас. Кое-кого цепляют из наших, но не смертельно. Астарта сразу же дает понять, чтобы раненые летели в убежище. Люцифер машет рукой, и мы взмываем выше в небо и мчим к ущелью, загоняя жертв в замкнутое пространство. Быстрый полет и страх подстегивает меня быть как можно более мобильной. Существа не видят подвоха и уже через короткое время оказываются в замкнутом пространстве, хлопанье кожистых крыльев отражается ото всех скалистых поверхностей разом. Мы повисаем выше их и замираем. Люцифер прикладывает палец к губам, призывая прекратить любые разговоры.
Существа, принюхавшись, трепещут крыльями, не веря запаху, ощущая вибрацию. Они бросаются навстречу своим собратьям, и ущелье оглашается предсмертными криками ужасающих гарпий. Кровь льется без края, окропляя окрестности, навсегда оскверняя их. Вскоре всё заканчивается. И остается чувство опустошения.
Я замечаю, как Люцифер крутит головой, словно бы видит что-то. Он резко взмывает в воздух. Непроизвольно и я за ним. То, что происходит дальше, поражает меня. Он на ходу сбрасывает с себя свой человеческий образ, словно костюм, и передо мной предстает монстр, чудовище, демон, настоящий. Землистого цвета кожа переливается на солнце множеством чешуек, когтистые лапы словно бы идут по воздуху, перепончатые крылья настолько огромные, что загребают воздух, как лопасти у вертолета, голову венчают рога, которые в случае чего могут нанести смертельный вред нападающему. Вздрагиваю, слыша его зычный голос, в котором слышится рокот льва.
— Мальбонте, — кричит дьявол, — хватит прятаться за спинами субантр и своих солдат, выходи, давай один на один, кто кого, честно, кто умрет, тот и проиграл.
Ответом ему служит тишина. Он мечется по горизонту. Но яркое солнце и синее небо молчаливы, равнодушны и глухи. Он возвращается к нам, тяжело дыша от волнения. Его взгляд находит меня. И не встречает там ни страха, ни упрека. Постепенно его образ начинает словно бы таять, и передо мной вновь предстает хорошо сложенный черноволосый мужчина. Он усмехается и сводит брови к переносице. Мне хочется подлететь к нему и обнять, но я не решаюсь при всех.
Мужчина машет рукой, и мы возвращаемся. Лагерь встречает нас как победителей. Люцифер верен себе, он не хочет смертей, не хочет крови, ему важен каждый, несмотря на боль, смертельную усталость, чувство вины и много чего, что мне хочется излечить в нём. Если будет им позволено. На некоторое время теряю его из виду, наскоро моюсь и переодеваюсь. Иду на удачу в его шатёр. Пусть даже прогонит, хочу увидеть, что с ним всё хорошо.
Он стоит ко мне спиной, уперевшись в стол костяшками пальцев, замкнутыми в кулак, и рассматривает что-то на карте. Подхожу не спеша, приникая к нему сзади. Вздрагивает, собираясь всем телом, но, когда мои руки увивают его торс, расслабляется и проводит по ним ладонью немного грубовато.
— А ты смелая, Вики, — произносит он, и я подныриваю под его руку, становясь лицом к нему.
— Почему? — и вправду удивляюсь, я ничего не сделала там в ущелье.
— Ты не боишься монстра, каковым я являюсь? — произносит он, рассматривая моё лицо, видимо, пытаясь разглядеть там отвращение к себе.
Мотаю головой из стороны в сторону.
— Самые страшные монстры те, что порождает наше малодушие, наши страхи, нежелание меняться, двигаться дальше, то, что мешает нам быть счастливыми… — произношу я.
Люцифер соглашается со мной и приглашает меня к столу. Он вводит меня в курс дела. Он доверяет мне, так как я доверяю ему. На ум приходит сравнение с зеркалом и его отражением. Только вот я или он — зеркало или отражение? Но есть ли в этом разница и какая?
— Ты возлагаешь на меня большие надежды, Люцифер, — задумчиво произношу я.
Он усмехается и качает головой, поникая ею, затем вновь вскидывает её, взор демона скользит по моему лицу, словно пытается вобрать весь мой образ в себя.
— Я не просто надеюсь, Виктория, я всё поставил на тебя, всё, что у меня есть, даже свою вечность, — произносит он.
— Победить или умереть? — шепчу я.
— Аut vincere, aut mori*, — подтверждает он.
Мне хочется заплакать, но его глаза диктуют не сметь. Повисает тяжелое молчание, нарушаемое им же.
— Но я теперь не уверен, хочу ли я этого, — говорит он и сам пугается своей откровенности.
— Ты должен, — теперь моя очередь быть твердой, — мы победим или… — замолкаю.
— Или умрем… — завершает он.
Киваю. Мы стараемся больше не говорить на эту тему. Перевожу разговор в мирное русло, отвлекая его. Днем у него много дел. Он занимается в параллель сразу несколькими вопросами, конечно, у него есть помощники, но машина под названием «Сопротивление Мальбонте» работает благодаря его авторитету и надежде остальных на победу. Мамон, Геральд, Дино и даже Мисселина. Он знает, что ответить каждому. Ухожу под его недовольное сопение помочь бедной женщине. Повстанцы считают унизительной для себя работу на кухне. Все считают себя воинами. Никому и в голову не приходит, что благодаря неусыпным заботам Мисселины они чувствуют себя сытыми, довольными и готовыми к подвигам. Вечером ангел отпускает меня, и я тороплюсь в душ, хочется смыть с себя запах кухни. Оказываясь на улице, вскидываю глаза к небу, усыпанному тысячами звезд, которые кажутся огромными, даже более, чем на земле.
Иду к себе в палатку, как мой взгляд приковывает знакомая фигура, пытающаяся держаться в тени. Я было хочу окликнуть его, но он мгновенно взмывает в небо. Распахивая огромные крылья. Какое-то чувство внутри меня толкает преследовать существо. Что я тут же делаю, полотенце выскальзывает из моих рук. Он не чувствует моей энергии, для него я темное пятно, но он даже не оборачивается, он уверен в себе, уверен, что ему ничего не грозит. Я иногда теряю его из виду, но чутьё не подводит, и он вновь в поле моего зрения.
Он резко тормозит и, планируя, садится на открытой площадке на подходе к разрушенному городу. Крутит головой, словно бы ищет кого-то, а, находя, напрягается, его кулаки сжимаются. Из-за разрушенной статуи равновесия выходит высокая грозная фигура в длинной накидке.
— Мальбонте, — кричит мужчина тому.
А я расширяю свои глаза и прикрываю рот, чтобы случайно не выдать себя, думаю, что ошибаюсь, раз за разом перепроверяя себя, не веря и щадя свой разум.
______________________
* Или победить, или умереть (лат.)
Комментарий к Глава 11. Откровения (от лица Вики).
Спасибо за внимание, ваша неисправимый романтик…
========== Часть 12. Признание ошибок (от лица обоих героев). ==========
Комментарий к Часть 12. Признание ошибок (от лица обоих героев).
эстетика - https://vk.com/club194439725?z=photo-194439725_457240419%2Falbum-194439725_00%2Frev
Я плотно прикрываю свой рот, чтобы не вскричать от изумления, приказывая себе успокоиться и срочно найти всему этому разумный довод, даже пусть и оправдание. Оправдание. Я ищу ему оправдание. Горечь разочарования просачивается в меня. Поднимаю глаза к небу, пытаясь заставить центробежную силу земли совершить невозможное: слезы не должны течь из моих глаз. Такое чувство, как будто мне влепили пощечину, нет, точнее сказать, оплеуху. Вытираю глаза. Насухо. Почти.
— Люцифер, — ответствует другой мужчина в длинном балахоне, насмешливо-едко, словно бы говоря: «Ты приполз ко мне, червь ничтожный».
Я сжимаюсь в комок и всё же думаю, что это недоразумение и два непримиримых врага не могут друг с другом вот так запросто «встретиться». Люцифер намеренно летел на рандеву. А значит, он… Нет… Твердое. Моё. Как я умею. Для той, для которой нет — это нет, да — это да.
— Мальбонте, — повторился дьявол, в голосе звучал металл, чуть дребезжащий от гнева.
Мужчины приближались к друг другу, а мне казалось, что они сейчас столкнутся и будут биться. Не на жизнь, а на смерть.
— Что, сын Сатаны, всё-таки решился «заложить» всю свою ангельско-демоническо-непризнанную челядь, которая поклоняется тебе, как язычники солнцу? — произносит тот, кого именуют Мальбонте, демоно-ангел, существо, вместившее в себя черты обеих рас, чудовище, идеалист, революционер, пытающийся кровью построить свой мир, до ужаса красивый в своей темной ипостаси.