— Чего только не скажешь, лишь бы избежать наказания. — Нейт видела, что Кархедон сомневается, и это её тревожило: она ещё могла поменяться с рыдающей Тахенвет местами. Вопрос в том, кому номарх доверяет больше. Кто в конце концов покажется ему более убедительным. Приблизившись к Кархедону, Нейт опустилась на колени и, глядя снизу-вверх с наигранным обожанием, нежно поцеловала тощую старческую клешню. — Прошу тебя, господин, позволь мне доказать свою преданность. Арестуй колдунью. Пытками добейся от неё ответа. Она скажет тебе то же самое, что и я. Поставь перед ней всех девушек из гарема, пусть она укажет на ту, которой продала яд.
Кархедон кивнул, и Нейт вздохнула с облегчением: она балансировала на краю пропасти, но всё-таки удержалась. Повернув голову, она встретилась глазами с Гиантом: тот казался потрясённым, напуганным, но, за кого именно он боялся — за себя или за неё — было не ясно. Нейт поднялась с колен. На смену напряжению пришла не менее убийственная усталость. Расслабляясь, мышцы превращались в студень.
Кархедон вышел через задние ворота, ведущие в царскую опочивальню, вернее, в одну из них. Стоило номарху покинуть зал, как гости — эти безмолвные наблюдатели, окаменевшие от ужаса, — словно очнулись, стряхнули оцепенение и толпой ринулись в коридор. Они застревали в дверях, ругались и толкали друг друга. Всем не терпелось покинуть дворец: слишком близко соприкоснулись они со смертью, её запах ещё витал в воздухе, в комнате ощущалось зловещее присутствие Анубиса.
К Нейт подошли двое стражников и вежливо попросили её пройти за ними. Мимо провели сопротивляющуюся Тахенвет, сыпавшую проклятиями в адрес коварной соперницы. Прежде чем последовать за солдатами, Нейт в последний раз взглянула на ребёнка, лежащего на полу, и её пронзило острое, как кинжал, чувство вины.
«Моя тень никогда не обретёт бессмертия в потустороннем мире», — подумала она.
Глава 28
Этой ночью Нейт не могла уснуть: ей казалось, что даже в её комнате слышны истошные вопли колдуньи, которую пытают где-то на задворках дворца. Нур она не сочувствовала, а за свою судьбу опасалась. Что если даже сильная боль не заставит старуху во всем признаться? Днём она об этом не думала, но сумерки постучали в окна — и всё изменилось. Темнота странным образом влияет на человека, лишая его уверенности, усиливая старые страхи и прибавляя новые. Когда не можешь уснуть, ночь превращается в испытание, часы тянутся невыносимо медленно, и кажется, что утро никогда не наступит. Ворочаясь с бока на бок, Нейт думала о том, что успех переменчив. Её победа такая же хрупкая, как мумия вне толстых стен своего саркофага. Теперь всё зависит от того, что скажет колдунья, вспомнит ли она Тахенвет и пожелает ли её сдать. А что если Нейт учла не всё? Какая-нибудь незначительная деталь могла в мгновение ока перевернуть всё с ног на голову, превратив маленькую победу в сокрушительное поражение.
За ней пришли рано утром. Небо на горизонте только-только порозовело. Нейт не спала всю ночь, но чувствовала себя необычно бодрой: усталость обрушится, когда напряжение немного спадёт. Проходя мимо зеркала, девушка мельком, по привычке взглянула на своё отражение и с удивлением поняла, что забыла накраситься, впервые за много лет. Досадное упущение — мужчины больше склонны верить красивым женщинам. Впрочем, после бессонной ночи в темнице её соперница вряд ли будет выглядеть лучше.
Узкими коридорами её провели в знакомый колонный зал. Вчера здесь звучали музыка и веселый смех, а затем смерть накрыла всех чёрной тенью. Трупы убрали, но пол в том месте, где лежал убитый ребёнок, показался Нейт более тёмным. Всего лишь игра воображения, но убедить себя в этом не получалось.
В комнату в сопровождении свиты вошёл номарх, через другую дверь стражники ввели её испуганную соперницу, за ночь постаревшую на десять лет. Несколько часов страха и неизвестности сделали волосы Тахенвет седыми. Глубокие складки протянулись от крыльев носа к уголкам искусанных губ. Вчера этих морщин не было.
Избитую, окровавленную колдунью даже не ввели — втащили в зал два мускулистых воина. Они держали старуху под руки. Ноги, изуродованные пытками, волочились по полу, словно в них не осталось ни одной целой кости. Лицо было разбито. Глаз заплыл. Нос напоминал расплющенный финик. Солдаты разжали руки, и колдунья растянулась на полу у ног восседавшего на троне номарха. На её спине в прорехах грязных лохмотьев виднелись кровавые полосы, оставленные кнутом. Обрывки ткани прилипли к ранам.
При виде колдуньи в голове Нейт будто взметнулся столб ревущего пламени, и последние мысли исчезли в этом огне так же мгновенно, как при пожаре сгорают листы папируса. По виску скатилась холодная капля пота. Двери снова открылись, и в зал вошли девушки из гарема, зевая и поправляя причёски. О том, что надо делать, их предупредили заранее: все, словно по команде, выстроились вдоль стены, быстро и не задавая вопросов. Нейт заняла своё место среди них. Подталкиваемая стражниками, соперница встала неподалёку, пытаясь спрятаться за спинами других наложниц. По глазам было видно: Тахенвет узнала колдунью.